Когда мы подъехали к дому Виктории, я молча выбрался из машины и достал сумку с котом.
– Что ты…
– Я провожу, – перебил её вопрос.
Мы молча зашли в парадную, так же молча поднялись на нужный этаж.
– Открывай, – указав замершей Виктории на дверь квартиры, я всем своим видом показывал, что уходить сейчас никуда не собираюсь.
– Ты и внутрь зайти хочешь? – заломила она бровь, перед тем как достать ключи.
– Да, – признался, позволив себе лёгкую усмешку. – Есть возражения?
– Есть непонимание, – со злостью вставив ключ в замочную скважину, девушка резко его прокрутила, после чего дёрнула за ручку, открывая дверь и пропуская меня внутрь. – Прошу.
– Благодарю, – с улыбкой кивнул, заходя в квартиру и осматривая просторную прихожую.
– Высматриваешь засаду из ватиканцев? – вновь не сдержала она свою язвительность.
– Гонишь меня? – осторожно спросил. – Даже выпить ничего не предложишь?
– Чай, кофе? – без энтузиазма поинтересовалась Виктория, доставая из сумки спящего бесёныша.
– Кофе, – выбрал я, осматривая квартиру.
– Хорошо. Кухня там, – махнув рукой, указывая направление, сама девушка направилась в другую сторону. – Я Колясика сейчас устрою.
Сделав несколько шагов, я остановился, всматриваясь в глубину гостиной. Даже глазам своим сначала не поверил, изменив маршрут и уверенно приблизившись к клетке с активно крутящим колесо крысёнышем.
Она оставила его себе. Даже клетку купила.
Пророк был прав.
Реакция Виктории на серьги, то, что она оставила грызуна – всё это указывало на её способность чувствовать. Ведь нет смысла играть, когда никто не видит.
Осталось лишь убедить её, что мне можно верить. Заставить открыться.
– Это не кухня, Серёженька, – снисходительно произнесла Виктория мне в спину. – Если сомневаешься, то знай, то место в доме, где есть плита – это и есть кухня, а…
– Зачем ты его оставила себе? – проигнорировав её иронию, я повернулся лицом к девушке.
– А ты думал, я его выкину? – усмехнулась Виктория, делая несколько шагов мне навстречу.
– Думал, что ты скормишь его Колясику, – честно ответил, заметив, как она брезгливо сморщила свой носик.
– Он ведь живой.
– А ты в курсе, что хладные не испытывают жалости? – сделал я шаг вперёд, демонстративно загнув палец. – Не знают, что такое сострадание? – ещё один шаг и между нами практически не осталось расстояния.
– Как и все остальные чувства и эмоции, – холодно отчеканила она, выдержав мой пристальный взгляд. – И, знаешь, думаю тебе пора. Ватиканцев здесь нет, разве что в шкафу… эй!
Виктория с испугом наблюдала за тем, как я взял её руку и приложил к своей груди.
– Что ты делаешь? – тихо спросила она, старательно избегая смотреть мне в глаза.
– Чувствуешь? – я сильнее прижал её ладонь к груди, давая почувствовать с какой скоростью сейчас бьётся моё сердце. – И так всегда, когда ты рядом. Всегда, стоит мне лишь подумать о тебе.
– Я ничего не чувствую, – рвано ответила мне, пытаясь выдернуть свою ладонь.
– А так? – выдохнул ей в губы, притянув за талию к себе свободной рукой. – Так тоже ничего не чувствуешь?
– Ничего, – взгляд Виктории метался по моему лицу, периодически задерживаясь на губах.
– Врунишка, – улыбнулся я в ответ, прекрасно чувствуя, что и её пульс сейчас зашкаливает.
Хладная?
Сомневаюсь.
– Это ничего уже не изменит, – прошептала, стоило мне осторожно поцеловать её, чтобы оценить реакцию. – Ничего не изменит…
Не оттолкнула.
Не остановила.
Лишь крепче прижалась ко мне, обхватывая рукой за шею и отвечая на поцелуй. Такая мягкая. Такая податливая и страстная. Такая нежная.
«Моя!» – единственная мысль, набатом бившаяся в висках, когда я подхватил Викторию на руки, заставив обхватить себя ногами за бёдра.
– Только моя, – прошептал ей в губы, на секунду разрывая поцелуй и не выпуская её из своих рук направился в сторону спальни.
Только моя.
27
Я лежала на груди Серёжи, смотрела в сторону двери и просто старалась не думать.
Пыталась изо всех сил сконцентрироваться на его дыхании, на продолжающем бешено стучать сердце… На нежно поглаживающей меня по бедру руке, но…
Мысли.
Мысли о том, что я совершила самую большую ошибку в своей жизни, никак не желали проходить.
Ошибка…
Моё тело плавилось в его руках, а сознание словно отпечатывало в памяти каждый момент. Каждое касание. Каждый поцелуй.
То, как смешивалось наше дыхание, как он ловил губами мои стоны и переплетал пальцы…
Я никогда прежде не испытывала ничего подобного. Столько эмоций…
Здесь было всё – от всепоглощающей страсти до бесконечной нежности. До полного забвения.
И я прекрасно понимала, что эмоции я испытывала не полностью, но…
Наверное, если бы я в этот момент была живой и имела душу, то просто умерла бы от переполняющего всю мою суть счастья. Кто бы мог подумать, что такое можно испытать, просто доверившись мужчине. Почувствовать, а что это вообще значит, принадлежать кому-то. Полностью подчиниться и довериться…
Или всё дело в самом мужчине?
Глаза предательски защипало.
У нас с ним нет будущего.
А раз в город прибыли ватиканцы, то и откладывать больше нельзя. Ритуал нужно провести в ближайшее время.
Вот только у меня никак не получалось заставить себя встать. Лишиться тепла его тела и той хрупкой тишины, словно пропитанной чем-то светлым и настоящим.
Иллюзия, я это прекрасно понимала. Всё это фальшивка. Как и сама я.
И пора было с этим заканчивать!
Но я не представляла, как заставить себя поднять голову и посмотреть Сергею в лицо. Как заставить себя что-то сказать.
Что мне ему сейчас говорить?
Как подобрать слова? Серёжа ведь не знает, что уже сегодня я убью…
– Мне кажется, я знаю, о чём ты сейчас думаешь, – прошептал вдруг сам Серёжа.
– Сомневаюсь, – ответила, запрокинув голову и тут же получила нежный поцелуй.
– Ты собираешься рассказать мне, как так получилось, что ты способна испытывать настоящие эмоции, – улыбнулся колдун, словно не сдержавшись, ещё раз целуя в губы.
– Угадал, – опустила я глаза, стараясь запомнить каждое мгновение. – Ты кофе просил… принести?
