Отойдя от стола, она распахнула морозилку, присела напротив и начала пихать туда мясо. Спокойная, рассудительная, настоящая хозяюшка. Просто на вес золота. Иэн закусил щеку изнутри, с силой потёр заросший подбородок,
— Бухгалтер, администратор, повар… — он стянул со стола пакет, поднёс к ней и опустил на пол. — Кто ты еще?
— Иногда горничная и садовник.
Ну точно незаменимый сотрудник.
— Как Престону повезло… — Иэн изломил губы в кривой ухмылке. — А женился он, чтобы не платить зарплату?
Светловолосая голова задралась, и взгляд серых глаз устремился на него снизу вверх.
— По большой. Чистой. Светлой любви, — чётко разделяя слова, проговорила Джемма. — Смирись уже.
И, снова опустив голову, влезла в пакет за очередной партией. Иэн остался стоять рядом и просто следил за тем, как тонкие ручки начали уверенно вынимать всё новые куски и четкими движениями раскладывать их по морозильной камере. Зайка, какой она была в первое время, испарилась окончательно. Или её никогда и не существовало? Но эта Зайка определенно отличается от той тихой скромняшки, неспособной защитить себя, которая предстала перед ним в кабинете отца чуть больше недели назад.
Хотя…
Она ведь вышла за Престона. Если бы она была бесхребетной овцой, то просто не выжила бы.
Рука с тонким запястьем в очередной раз нырнула в пакет. Такие запястья хорошо получаются в карандаше, с правильно поставленными тенями, выделяющими выступы сустава. Никакая краска никогда не отобразит такую тонкую руку так, как это сделает карандаш…
Иэн моргнул и сделал шаг назад. Какого хрена он до сих пор здесь торчит? Какой, к чертям, карандаш? Его последние работы настоящим карандашом — рисунки «фака» с подписью типа «отвали», приклеенные к двери для Мэтта, чтобы тот не вваливался в комнату и не мешал работать. И все их Мэтти методично срывал и выбрасывал. Какие, нахрен, запястья? Пора возвращаться за компьютер. Там висит почти законченный макет баннера с несколькими вариантами шрифтов для согласования. Никаких запястий, никакого карандаша.
Иэн рванул руки вверх, с силой прочесал растрёпанные волосы пальцами, собрал в узел и стянул с запясться резинку. Ловко намотал на волосы. Джемма в последний раз пошуршала пакетом — на поверхность вылез очередной розовый свёрток, что-то небольшое, овальной формы, переплетенное красной сеткой… Брови сами полезли на лоб, Иэн застопорился на полушаге.
— Это что, мозги? — фраза прозвучала брезгливо.
Зайка круто развернулась, губы с родинкой в уголке надулись.
— Ага.
Желудок скрутило узлом, Иэн непроизвольно поморщился.
— Фу, боже. И их кто-то покупает?
— Как видишь, да, — одна бровь Джеммы картинно выгнулась. — Причем неплохо.
— Что с ними делать вообще?
Тупой вопрос. Но, чёрт, что за дрянь!
— Господи, — Джемма устало закатила глаза. Переложила свёрток из одной руки в другую и вытянула вперед. — Можешь оставить себе, пригодятся.
И она с ожиданием уставилась на него. С неподдельным ожиданием. Секунду… две… три… И вот уголок губ с родинкой приподнялся в едва заметной улыбке.
Вот же… засранка!
— Пхах! — вырвалось из груди до того, как Иэн успел сдержать порыв.
И едва заметная улыбка растянулась в настоящую… Несмелую, но настоящую. В грудь ударил огненный шар, мгновение вдруг замерло, он задохнулся.
— Ладно, видок правда не очень, — тем временем снова заговорила Джемма, развернулась к морозилке и небрежно закинула свёрток в камеру. — Но, если предлагать постояльцам приготовить, некоторые с радостью соглашаются и доплачивают, как за деликатес.
Она захлопнула дверцу, встала с корточек и двинулась к столу за вторым пакетом. Улыбка погасла, всё внимание сосредоточилось на содержимом. Иэн не стал отвечать. Просто тихо вышел из кухни и размашисто двинулся через бар.
Нет. Всё-таки Престон был на редкость удачливым козлом. Крепкий бизнес, очаровательная жена, маленькая девочка (возможно, дочь)… И для того, чтобы, наконец, всё это приобрести, ему понадобилось всего-то выжить сына. Столько лет он был никому не нужным, резким, неприятным отцом-одиночкой, за двадцать один год не привёл ни одной женщины в дом, и вот.
Жена, дочь, успех.
Минус один, плюс три. Хоть к старости его уравнение с лишним корнем решилось.
Ну и что пошло не так?
Всё ведь шло неплохо. Относительно. То есть раньше было хуже, а сейчас они поговорили дольше двух минут и даже с юмором, а потом… Что случилось? Он просто свалил. Джемма обернулась и уже не обнаружила вытянутый кардиган и джинсы с дырами на все колени в дверном проёме.
Чёрт бы его побрал!
Она выпустила из рук пакет и тяжело рухнула на стул. Тупо уставилась в опустевший проход. Только что в комнате будто потеплело на пару градусов, по шее и рукам всё еще бегали мурашки от пристального наблюдательного взгляда… но теперь плечам вдруг стало холодно. Джемма сорвала куртку со спинки стула и набросила на себя.
После вчерашнего появления Мии казалось, что дальше только война. Холодная, жестокая война. Его предположение насчёт отцовства и «улики» в виде цвета волос напрочь лишили Джемму остатков терпения. Она не должна была реагировать, как бешеная кошка. Но это, похоже, инстинкт. Никто не имеет права касаться той части её жизни, в которую Иэн попытался сунуть свой тонкий горбатый нос.
Ладно. Может быть, ресницы у него действительно светлее, чем могли бы быть. И густая щетина тоже. И если начать анализировать, можно прийти к выводу, что летом он из каштанового становится медным. Но Джемме и в голову не пришло вникать в этот вопрос! Хотя если бы попыталась разобраться во вспышках собственных эмоций, что-то могло мелькнуть.
Она невесело хмыкнула, перевела взгляд на раскрытые ладони на коленях.
Да, вот теперь всё сходится. Судя по всему, она обречена западать на одинаковый тип парней, даже если это неочевидно на первый взгляд.
Медные волосы Джексона с четырнадцати лет не давали ей покоя. Кажется, именно тогда она влюбилась в его веснушки. Был летний день, они с Даной сидели на крыльце и слушали музыку, поделив наушники, когда брат подруги впервые появился в поле зрения и затмил собой солнце. На три года старше, на голову выше, и эта медь в волосах…
И вот опять.
Подсознание будто почувствовало в Иэне скрытую черту. И потянулось, как голодная собака за прохожим с бифштексом в кармане. Отрицать не имеет смысла. Он ей просто понравился. Оттого еще меньше хочется войны, хочется уже наконец перемирия, пусть даже с перепалками на ровном месте и одним победителем в конце. Но чтобы эта победа не выглядела поражением для другого. Вот как сейчас.
А он взял и ушел. Показалось, что наметилось потепление, но… очевидно, только показалось.
