— Эта тётя так странно на меня смотре-е-ела, — протянула Мия.
— Не бери в голову, солнышко. Она просто городская сумасшедшая.
Ну или почти. Другого названия подобрать не вышло. Хотя было время, когда Джемма называла этих людей другими словами, куда более красочными. Они достаточно её унизили. Казалось бы, хватит. Но судьба решила посмеяться и подбросила их сюда, на долбаную парковку долбаного супермаркета. И они, конечно, не могли упустить возможность влезть в чужую жизнь и попытаться всё развалить.
— Куда едем? — ворвался в мысли скрипучий голос.
Джемма распахнула глаза. Дрожь в теле перестала поддаваться контролю. Бешеный всплеск адреналина, не находящий иного выхода.
— Домой, — она сжала лежащие на коленях руки в замок и отвернулась к боковому стеклу. Бездумно уставилась на мелькающий город.
— А листовки? — снова заговорил Иэн.
Чёрт, листовки. Их осталось еще около сотни. Но силы уже стали вытекать из пальцев, оставляя после себя только волны дрожи, расходящиеся от солнечного сплетения. Она зажала ладони между колен, которые тоже стали мелко подрагивать.
— В другой раз. Поехали домой. Я… — Джемма запнулась и сглотнула ком в горле. — Я замариновала курицу, пора ставить в духовку, так что…
— О, курица! — подала голос Мия. — Чур, крылышки мои!
— Как всегда.
В салоне стало ненормально тихо. Музыка могла бы решить проблему, но чтобы обернуться и ткнуть пальцем в кнопку радио, нужно сделать слишком много манипуляций. Джемма снова закрыла глаза. И почувствовала движение рядом с собой.
Салон заполнился гитарным перебором, разбивая странное молчание.
А колено вдруг согрело неясное тепло.
— Ты дрожишь, — голос Ройса тихо пробрался сквозь гитару.
Джемма повернулась. И тут же дёрнулась: ладонь с длинными красивыми пальцами по-хозяйски лежала на её колене. У него окончательно пропало представление о личном пространстве?
— А ты слишком много на себя берешь, — она резко оттолкнула мужскую руку.
Иэн многозначительно посмотрел на неё.
— Джемма… — прозвучало тихо и укоризненно.
Будто это она здесь распускает руки и лезет куда нельзя!
Однако ладонь исчезла с колена, и сразу стало холоднее. Иэн потянулся к рычагу отопления, немного повернул его, и из вентиляторов, откуда до этого дул чуть тёплый воздух, пахнуло горячей волной.
— Так лучше? — пробормотал Иэн, покосившись на заднее сиденье.
Джемма развернулась, удивлённо заглянула в большие глаза. Он почти не смотрел на дорогу, вёл машину на автопилоте, когда всё его внимание сосредоточилось на ней. Впервые вот так открыто. И от этого пристального взгляда дрожь медленно начала сходить на нет. Джемма подняла руки, приложила к вентилятору и только сейчас расслабленно опустила плечи.
Ничего страшного не произошло. Они уехали. Всё обошлось.
— Да, — выронила она. — Так лучше. Спасибо.
Он так больше ничего и не спросил. Ни в машине, ни дома. Приехав, бросил несколько незначительных фраз и скрылся в кабинете, будто ничего и не было.
Глава 22
Резинки для волос имеют свойство исчезать по щелчку пальцев. Какими бы они ни были: кислотно желтыми, зелеными, розовыми, или просто чёрными. Спиралевидными или обычными. Тонкими с девчачьими бантиками, или толстыми жгутами. Cвязка резинок ложится на дно корзины в магазине каждый раз, когда Иэн видит отдел с аксессуарами, но чёртова маленькая фигня исчезает сразу, стоит снять её с волос или запястья. Вот она есть, и вот её нет.
Иэн резко опустился на пол, уперся в него ладонями и заглянул под кровать. Там тоже нет. Ни под подушкой, ни в одеяле, ни на тумбе. Нигде. В кабинете тоже нет: оттуда он как раз и пришел в спальню, чтобы связать лезущие в глаза пряди. Очередной набор ушел в расход примерно за неделю. Почти как сигареты. Можно было бы заподозрить кого-то в чёрной магии или фетишизме, но такая пропажа не первая и не последняя, так что вариант отпадает. Еще можно, наконец, начать стричься. Как Мэтти, коротко и строго. Но обновлять стрижку каждые три недели — квест для педанта и аккуратиста, которым Иэн никогда не был. И не станет.
Поэтому нужно просто сесть в джип и доехать до ближайшего магазина.
Он оттолкнулся от пола и сел на пятки. Запустил ладонь в волосы и в очередной раз прочесал их пальцами. Ведь вчера ему никто не дал зайти в супермаркет и купить всякую нужную мелочь. Его просто заставили смыться с парковки от непонятной маньячки. В какой-то момент Иэн даже подумал, что она погонится за машиной, но нет, женщина осталась стоять в проезде и беспомощно смотреть вслед. И кто это был ему, конечно, никто не рассказал.
Зато вечером Апельсинка без стука вломилась в кабинет с тарелкой картошки и куриной ножкой, пронеслась к столу и впихнула её Иэну в руки.
— Мама передала, — заявила девчонка, вытянув из кармана плюшевого домашнего костюма вилку. Вилку она отёрла о штаны, прежде чем уложить поверх картошки. Предусмотрительная.
— А мама не сказала, зачем? — выгнул брови Иэн.
— Как это, зачем? — Апельсинка скопировала его выражение лица. — Есть, конечно! Что еще делать с куриной ножкой? — и, заложив руки за спину, добавила: — Я пойду, а то там мои крылышки остывают.
И скрылась, перепрыгивая через цветы на ковре. Обалдевший Иэн успел выронить только: «Передай маме спасибо». А потом еще около минуты пялился на очередной жест доброй воли.
А всё-таки интересно, кто были та женщина и растерянный мужик с тележкой. Выяснять это было бессмысленно: Джемма ощетинилась, будто львица, у которой захотели отнять детеныша. А еще её трясло, как на электрическом стуле. Еще немного, и начала бы биться током. Но зачем Зайке было заталкивать Апельсинку в машину, будто она украла чужого ребенка…
Апельсинка!
Мысли о непонятных людях испарились, будто их и не было.
Иэн поспешно поднялся с пола и бросился к двери. Хорошие идеи приходят в голову, когда их не ждёшь. Он рванул дверную ручку и размашисто вышел в коридор. У кудрявой девчонки обязан быть мешок резинок и заколок. И какова вероятность, что половина из них ей уже не нужна, потому что надоела? Иэн в несколько шагов прошел мимо двери спальни Зайки, остановился у своей старой детской и прислушался. До слуха донеслись звуки музыки.
Волынка.
Он поднял руку, чтобы постучать, но замер.
Волынка? Правда? Дети в шесть лет слушают волынку? Кто-то вообще в этом мире еще увлекается этим инструментом? Губы дрогнули в улыбке. Но вот музыка стала чуть тише, и её заглушил женский голос. Значит, не просто музыка, а всё-таки песня. Это уже хоть что-то, хотя и удивительно, почему не какая-нибудь попса. Иэн всё-таки отмер и стукнул костяшками пальцев по дверному полотну. И стал ждать.
