С ней очень хочется быть рядом. И «дружить». И делать всё, на что хватит фантазии.
Вряд ли пачка орешков сильно пошатнёт эту «дружбу». Но тем не менее половину покупок придётся спрятать в машине. На всякий случай.
Они прошли по проходу, минули отдел сладостей и полки с макаронами. Вышли к консервам. Впереди замелькали кассы. Мия вдруг вырвала пальцы из слабого захвата и пружинящей походкой пошла вперед.
— Я займу очередь, — бросила она через плечо.
Деловая женщина уже в шесть. И Зайка еще будет говорить, что девчонка вся в отца? Её отец, несмотря на учёбу в Мюнхене, способен только спать со всем, что движется. Вряд ли он создал в своей жизни что-то лучше, чем этот ребенок, в то время как Джемма еще до тридцати провернула несколько сложных финансовых схем и продолжает держать в тонких ручках целую кирпичную громадину. Она достойна восхищения. И рыжий тайфун явно в неё, пусть даже она и отрицает это.
Иэн катил тележку следом за девчонкой. Её рыжие кудри как обычно развевались за спиной, шапка торчала из кармана зеленой куртки. Мия успела проскакать «консервы» почти свернула в очередь к кассе, но вдруг затормозила: ей наперерез выскочила женщина. Смутно знакомая женщина. Немолодая, самая обычная, неприметная, но Иэн на мгновение остановился и сдвинул брови. Она загородила Мии дорогу, присела на корточки и заглянула в детское лицо. Заулыбалась как-то слишком широко.
Эта улыбка дала под дых. Иэн вспомнил. Тело будто накрыла снежная лавина.
Дерьмо!
Он рывком бросился вперед по проходу, тележка загромыхала по кафелю, женщина о чём-то заговорила, продолжая улыбаться и шаря рукой в кармане. Джемма его убьет. Надерет зад, дважды. Злоба начала подниматься от солнечного сплетения, выжигая сердце, лёгкие, подбираясь к горлу.
— Ты такая красотка! — донеслось, наконец, до слуха. — Держи, — женщина достала из кармана «Чупа-чупс» и протянула Мии. — Не бойся, он уже оплачен.
Руки сильнее сжались на ручке тележки. Была бы она чуть слабее — уже переломилась бы к чертям. Иэн докатился до удивлённой Апельсинки. Наконец-то! Это был самый долгий спринт в жизни. Он оттеснил девочку в сторону, закрыл собой и прожег женщину взглядом сверху вниз.
Ярость уже подтопила мозг.
— Мия, ты хотела орешков? — он не обернулся к девочке. — Сходи найди.
Голос превратился в сухой, надтреснутый полушепот. Женщина вскочила на ноги, и попятилась, её лицо побелело. Долбаная маразматичка.
— Представляешь, мне подарили Чупа-чупс! — детский голосок влез в немую сцену.
И снизу к Иэну протянулась ручка с зажатой в ней конфетой. Он сделал короткий вдох. Не орать. Не. Орать.
— Здорово, — он на секунду перевел взгляд на лицо Мии и попытался улыбнуться. — Иди за орешками.
— Ты же сказал, что не купишь, — прищурилась она.
— Мы спрячем от мамы.
Она победно заулыбалась, крутанулась и понеслась вприпрыжку назад по ряду. Шлепки кроссовок о кафель ритмично разнеслись за спиной. Но Иэн не стал оборачиваться. Он прищурился и снова уставился в лицо женщины. Та продолжала стоять на месте, но за эту короткую заминку успела взять себя в руки. По крайней мере, к лицу вернулась краска.
— Простите, что влезла, — она порывисто обняла себя за плечи. — Просто такая хорошенькая девочка… Ваша? Её зовут Мия?
Речь прозвучала как из пулемета. Тупая, ограниченная овца решила поиграть? Иэн сжал челюсти. До боли.
— У меня добрые глаза, но не обманывайтесь, — выплюнул он. — Я знаю кто вы, миссис Гардинер. И если еще раз подойдете к девочке, камеры здесь и в Альди подтвердят, что вы сталкер.
И весь цвет снова схлынул с её лица.
— Простите… — начала она, но голос сорвался на шепот. — Простите меня, пожалуйста! Но она такое солнышко…
Пожилых женщин оскорблять нельзя. Нельзя. Нельзя же?
— Да вы охренели, — Иэн вытянул из кармана телефон. — Шиза разгулялась к старости? Проваливайте, пока Мия не вернулась с орешками, — пальцы быстро пробежали по цифрам, на экране появились три девятки, и Иэн демонстративно развернул мобильник. — Номер полиции я набрал. Считаю до трёх. Один…
Её глаза округлились до размера салатницы.
— Это несправедливо, магазин общий…
— …Два.
— Послушайте, — женщина попыталась придать голосу просительные нотки. — Пожалуйста, послушайте! Вы мужчина Джеммы, да? Муж? — она сделала робкий шажок веред. — Я не могу её найти, а мне очень нужно поговорить…
Она и правда старая бесстрашная идиотка. Иэн прищурился.
— Вы ведь даже не подозреваете, какой дерьмово-упрямый у меня характер, да? Три.
Время вышло. Палец взлетел над экраном и…
— Джексон погиб! — пронёсся по ряду отчаянный возглас.
Что?
Иэн застыл. Палец тоже. Слова на секунду обездвижили, заставили вслушаться в смысл. Женщина уловила заминку и, глубоко вдохнув, сделала еще шажок. Остановилась совсем рядом, взгляд беспомощно заметались по его лицу.
Что она сказала?
— Полгода назад. Прыгнул с парашютом, — осторожно продолжила она. — Парашют отнесло к лесу, он зацепился за ветки, тросы порвались… — голос задрожал и сорвался.
Её глаза стали наполняться слезами, она шмыгнула носом и прикрыла рот ладонью. Эта зима не могла стать хуже? Вот, стала. Иэн так и продолжил стоять с поднятым мобильником. Рука машинально начала опускаться.
— Скажите ей. Просто скажите, — женщина снова шмыгнула носом. По её щеке побежала слеза, которую она размашисто отёрла. — Я виновата перед ней, так виновата! Но такие вещи осознаешь, когда уже поздно. А девочка такая хорошенькая и так похожа…
За спиной снова зазвучали шлепки кроссовок о кафель. Иэн вздрогнул.
— Нашла! — радостный вопль разрушил вакуум.
Посторонние звуки вернулись. Пиканье кассы, гул голосов, треск тележек. В поле зрения попала ручка с протянутой пачкой орешков в шоколаде, и Иэн опустил взгляд. Оказавшаяся рядом Мия застыла, во все глаза глядя на женщину.
— Вы плачете? Вас кто-то обидел?
Жизнь её обидела. И, наверное, карма.
— О нет, милая, — она снова рывком смахнула слёзы. Губы дрогнули в попытке улыбнуться. — Нет, это просто… просто конъюнктивит.
Сейчас будет вопрос.
— Болезнь глаз, — выронил Иэн.
На чистом автопилоте. Слишком сложное слово.
— А-а-а… — понятливо протянула Апельсинка.
Она швырнула пачку орешков в тележку и снова повернулась.
— Кстати, я вас уже видела. Вы мамина знакомая?
О да. Знакомая. Женщина интенсивно закивала, и откашлялась, делая голос более уверенным.
