И это выкручивало ручку боли на полную катушку.
— Мам?
Чёрт. Она всё-таки открыла глаза. Дочь зашевелилась под одеялом в громоздком комбинезоне, и вот уже оказалась лежащей лицом к лицу, сонливость исчезла из серых глаз. От ответа уйти не удастся. Джемма подавила вздох.
— Я тебе уже говорила, что мы не будем ему звонить без дела, — она вытянула руку и нашла под одеялом детскую ладонь. — Он уехал, у него своя жизнь.
— Давай придумаем дело, — заговорщически шепнула девчонка.
А сейчас захотелось горько рассмеяться. Не от того, что она так рассуждает в шесть, а оттого, что в свои двадцать шесть Джемма жалко и убого подумывала о том же самом. Пару раз. Но никому не призналась бы.
— Мия… — она серьёзно заглянула в детские глаза. — Я понимаю, что ты скучаешь. Правда. Но взрослые люди дружат не так, как дети. У них всегда есть дела, заботы, и они нечасто общаются с друзьями. Некоторые не видятся годами, и в этом нет ничего страшного.
— Но как можно дружить и не общаться? — воскликнула Мия.
Действительно, как? К горлу стала подкатывать противная горечь. Джемма тяжело сглотнула.
— Не знаю. Но у взрослых как-то так выходит, — горечь не исчезла. — Мы не можем приставать к Иэну, понимаешь?
Она снова попыталась сглотнуть. Но снова не вышло. И не метафорически. Вполне настоящий спазм скрутил живот. Мия открыла рот, чтобы снова возразить, но Джемма уже перестала на неё смотреть. На чистом инстинкте отбросила одеяло, сорвалась с кровати и помчалась к выходу.
— Эй, ты куда? — прилетело в спину.
Куда? Она зажала рот ладонью и, не оборачиваясь, вылетела вон. Спазм быстро докатился до горла, Джемма задержала дыхание, пронеслась по коридору, ворвалась в ванную и упала на колени перед унитазом. Секунда в секунду. Как раз в тот момент, когда содержимое желудка стало вырываться наружу. Голова закружилась, всё тело начало трясти. Джемма уперлась локтями в унитаз с повисла над ним.
Сюрприз.
Сюрприз-сюрприз-сюрприз.
Рвота закончилась быстро. Конечно, чему там выходить? Она не ела со вчерашнего вечера. Еще несколько спазмов скрутило желудок, и всё прекратилось, но усталость, бессилие и дрожь разбили тело так, что подняться на ноги сейчас казалось подвигом. Джемма медленно осела на пол, захлопнула крышку унитаза, сложила на ней руки и уперлась в них лбом.
Этого не может быть. Голова опустела, оставив место только одной неясной, мутной мысли. Этого не может быть.
— Вчера тебя тоже рвало, — вдруг тихо пронеслось по ванной. Джемма вздрогнула. — Ты снова доела старый йогурт из холодильника?
Она медленно, нехотя обернулась и посмотрела за спину. Мия стояла в дверном проёме, её бровки сошлись на переносице, и всё лицо выражало озадаченность. О да. Вчера же тоже тошнило, но хотя бы обоснованно. А сейчас? Джемма не стала отвечать. Проползла по полу, оперлась спиной о стену и вытянула ноги. Уставилась в потолок. В душу заползло чёрное пятно, мгновенно расплылось по всему организму и затопило всё внутри.
Тошнота два дня подряд. Слабость. Сбой режима сна, желание лечь и порыдать подольше. Всё это клинические симптомы депрессии, однако…
Этого. Не. Может. Быть.
Мысли на огромной скорости заметались в голове. К горлу подкатила истерика, из груди вырвался первый нездоровый смешок. И еще один. Джемма стукнулась затылком о стену, запрокинула голову и громко расхохоталась. Нездоровый смех эхом отбился от стен и зазвенел в оконном стекле.
Боже, но так же не бывает! С одним человеком дважды — точно! Как? Как вообще можно было вляпаться дважды в одно и то же дерьмо? Обойдя сто пачек презервативов, километры опыта и тонны здравого смысла! Серьезно? Опять?!
— Мам? — голос с нотками тревоги ворвался в мысли.
Джемма рванула руки вверх и резко отёрла выступившие от смеха слёзы. Или не от смеха. Какая, нахрен, разница? Смех оборвался несколькими болезненными всхлипами. Она прочесала пальцами в волосы, в последний раз шмыгнула носом и только сейчас повернулась.
— Ты не хочешь побыть сегодня у бабушки, солнышко? — выдавила она, попытавшись придать голосу спокойствие. — У меня есть кое-какие дела.
Мия смотрела на неё, как вспугнутый кролик. Или единорог.
— Ладно, — с недоверием протянула она. — Но ты же заберешь меня вечером?
Нужно заехать в аптеку, спустить деньги на упаковку тестов, а потом… потом просто уже порыдать нормально. Громко и горько. Пустой большой дом на отшибе позволяет это сделать. Не зря же она отказалась от любимого человека ради этой горы кирпичей! Должны же быть плюсы! Джемма попыталась улыбнуться настороженной дочери. Оттолкнулась от пола и начала подниматься.
— Конечно, заберу, — она нетвёрдой походкой подошла к Мии, обняла за плечи и прижала к себе. Наклонилась и чмокнула в байковую макушку. — Куда же я денусь, да?
Никуда. Уже, судя по всему, вообще никуда.
Восемь лет жизни пролетели так незаметно, будто их и не было. Остатки юности, часть молодости, когда бывшие подружки были свободны и только строили планы на будущее… Все эти годы у Джеммы прошли по сценарию взрослой женщины. Казалось, что хотя бы сейчас можно начинать жить. Но стоило ненадолго поднять голову и позволить себе снова влюбиться — и на! Получи второй круг!
Если опасения подтвердятся, то это слишком большая расплата за одну короткую неделю счастья. Слишком.
Глава 40
Утро наступало медленно, постепенно. Сначала начало светлеть небо, потом стали гаснуть уличные фонари, и вскоре утренний свет заполнил комнату. Иэн следил за всему изменениями. Он не спал уже несколько часов и видел, как меняется картина за окном. Примерно в шесть утра за стенкой, в комнате Мэтта, стал раздаваться ритмичный стук кровати, говорящий о том, что Рита осталась ночевать здесь. Это странно, учитывая, что у неё своя огромная квартира в соседнем районе, и намного интереснее было бы уединяться там, но… Иэн просто нашел под подушкой наушники, включил шум водопада и продолжил лежать, таращась в окно.
Еще пару длинных, бесконечных часов.
Не его дело, кто, где и как спит. В этой квартире ему принадлежит всего одна комната, а что делает Мэтти, его не касается: он у себя дома. Возможно, скоро брат вообще захочет избавиться от жильца. Его личная жизнь переросла конфетно-букетный период, вошла в стадию постоянных отношений, и будет вполне логично, если Мэтт и Рита вскоре решат съехаться. И тогда кто-то явно окажется третьим лишним.
Иэн отбросил одеяло, вяло слез с кровати и протащился к столу. Рывком продел пальцы в ушки четырёх грязных чашек, развернулся и поплёлся к выходу. Локтем открыл дверь, вышел из спальни. В квартире стояла утренняя тишина. Еще бы, все возможные звуки наверняка отшумели пару часов назад, хотя «водопад» в наушниках всё надежно замаскировал.
