— ЧТО?!
Я так громко восклицаю, что Островский от неожиданности едва не роняет меня прямо в мокрую от росы траву.
— Нет! Я не буду с тобой жить!
— А где ты будешь? В отеле? Куда может войти кто угодно? Или снимешь квартиру? Где ты собираешься жить, Аврора, зная, что кто-то наблюдает за тобой, ловит каждое твое слово, чтобы выкатить очередную статейку? Башня из стекла и бетона, где ради пропуска надо разве что не жопу изнутри показать, отлично подходит.
— Я не могу с тобой жить, — тихо говорю я в надежде, что Виктор, который протягивал мне руку, чтобы помочь выбраться из холода, вернется и поймет.
— Придется.
Мы подходим к домику. Внутри горит свет и видно фигуры: кажется, мои не спят. Мне снова стыдно за то, что сбежала и никого не предупредила. Да я бы убила, если бы кто-то так сделал!
Вдруг становится смешно: мы останавливаемся возле двери, как будто вернулись со свидания и теперь прощаемся. В кино на этом месте обычно следует или поцелуй или жутко неловкое «пока». Но мы не в кино. Я мечтаю как можно скорее оказаться внутри, в тепле и вдали от Островского. Единственное, что этому мешает: сам Островский, сжимающий мое плечо и не дающий уйти.
— Я не превращусь в принца. Не стану зализывать твои раны и вытаскивать тебя из ямы. У нас есть общая проблема и, решив ее, мы расстанемся, как и планировали.
Его голос ниже обычного, с легкой хрипотцой. А темп речи размеренный и чересчур медленный, будто слова даются Островскому с трудом. Я чувствую ком в горле. Заговорить получается не сразу.
— Я миллион раз задавала себе тот же самый вопрос. Почему я даже не попыталась тебя остановить тогда. Пыталась найти какие-то причины. Логику. Даже где-то вычитала подобный совет, о том, что лучше лишиться девственности, а не жизни. Но правда в том, что я просто испугалась. Не нашла в себе сил бороться. И, наверное, действительно виновата сама…
Я всхлипываю, не сдержавшись, и Островский делает то, чего я меньше всего от него ожидаю: привлекает меня к себе, заключая в объятия. Я слышу и чувствую, как бьется его сердце, замираю и даже дышу через раз. Мне кажется, никто и никогда меня так не обнимал. Разве что бабушка в далеком детстве.
— Нет. Не виновата. Но платишь все равно ты. Это несправедливо, но это жизнь, котенок. Учись ее жить.
Открывается дверь домика, Виктор разжимает руки, и я резко отшатываюсь, поспешно вытирая слезы. Лиана с облегчением выдыхает и кидается мне на шею с возгласом «Убью!». Она так крепко меня обнимает, что, кажется, вот-вот задушит. А когда чуть успокаивается, и я оказываюсь на свободе, Островского уже нет на крыльце: перемахнул через перила и скрылся в своем домике.
Опять перепахав мне всю душу.
11. Виктор
Виктор
Остаток ночи она мне снится. Аврора.
И хотелось бы сказать, что это милые, трогательные сны с глубоким смыслом и теплым чувством, но нет. Это те самые сны, после которых просыпаешься с каменным стояком и весь день чувствуешь себя неудовлетворенным.
Разные сны начинаются одинаково: я обнимаю ее на крыльце домика, а она жмется, как котенок. Потом я ее целую, а потом беру во все места, позы и локации. Просыпаясь, я помню на ощупь ее гладкую кожу, помню, как вхожу в нее, тугую и горячую, помню стоны, крики, исцарапанную спину и затуманенные удовольствием глаза.
Даже поддаюсь иллюзии и в ванной осматриваю плечи, но следов ногтей на них, конечно, нет.
Мой утренний душ проходит под фантазию о том, как она сидит на коленях в огромной ванне, под горячими струями воды, губками обхватывая мой член. Увы, рука не сравнится с минетом от женщины, которой ты одержим, но после разрядки хоть немного, но легче. Я стараюсь не думать, снится мне Аврора или это некий образ Нади, я вообще не хочу думать обо всем этом. Мне и так хватает геморроя с блогом. Но фантазии никак не выходят из головы.
На веранде накрывают завтрак, я просил подать его как можно раньше и на улицу. В окно я вижу, как шустро снует туда-сюда горничная, а когда она заканчивает, я набрасываю куртку и выхожу, чтобы выпить кофе, пока тот не остыл.
И вижу ежика.
Ну то есть это Аврора, конечно, но больше всего она напоминает надутого недовольного ежа. Закутанная в одеяло с ног до головы, взъерошенная, сонная. Она, кажется, так и не спала этой ночью. Интересно, из-за блога или нашего поцелуя?
В сравнении с ней я неприлично доволен жизнью. Аврора делает вид, будто меня не замечает, но я нет-нет да ловлю ее взгляды в сторону моих тарелок. Ее друзья, похоже, любят поспать и завтрак заказали позже. Бывшая довольствуется кофе.
Я стараюсь не думать о том, что завтра привезу ее к себе. Придется отдать единственную спальню, я совершенно не готов делать ремонт ради пары недель, которые могут потребоваться, чтобы погасить скандал из-за блога. Авроре придется пережить некоторое количество неприятных дней, потому что вряд ли она вдруг в один миг перестанет меня бояться.
— А можно мне отдохнуть до воскресенья без твоего присутствия? — вдруг спрашивает она. — Ты ведь приехал, чтобы разобраться с якобы моим творчеством. Раз оно не мое, можно мне глоток свободы?
— Нельзя, — хмыкаю. — Я тоже хочу отдохнуть у моря. А тебе можно тарталеточку с икрой, на вот.
Я перегибаюсь через перила и дотягиваюсь до ее столика, чтобы поставить тарелку с частью закусок, что приносят на завтрак.
Аврора вздыхает.
— Я же сказал, что хочу проверить твоих друзей. Нет лучше повода, чем вечерком зайти и познакомиться после того, как мы с ними задорно бегали по лесу в поисках тебя.
— Еще и ты, — морщится Аврора. — Я перед всеми извинилась!
— Передо мной нет.
— Я еще и извиняться должна?!
— Да. Ты не давала мне спать всю ночь. Пять часов порно в голове кого хочешь умотают. Я даже забыл, какие рабочие вопросы хотел решить с утра. Подозреваю, что если открою планер, то вместо задач типа «Позвонить Каренину» и «перезаключить договор со СДЭК» увижу «выяснить, умеешь ли ты делать минет».
— А ты в блоге прочитай, — мрачно отзывается Аврора.
Вот не знаю, чего мне больше хочется. Выпороть ее за то, что снова залезла читать этот сайт, обновить страницу и выяснить, чем аноним порадовал нас с утра или все-таки поддаться искушению и проверить, настолько ли у бывшей жены гладкая кожа, как во сне. Особенно между ножек.
Черт. Я стараюсь не думать, сколько в моих снах воспоминаний. Не совсем то, чем стоит гордиться.
— Хочешь знать, о чем я сейчас думаю? — спрашиваю, глядя, как Аврора с наслаждением засовывает в рот тарталетку.
— Не уферена.
— О том, что чувствую облегчение от того, что вчера узнал. Что ты не сопротивлялась. Я хотя бы не подонок, который пиздит девку и потом ее трахает. Просто алкаш, который не отличает бревно от жертвы насилия.
