— Мне страшно за тебя, — говорю. — У тебя никого нет. Тебя предал отец. Ты боишься, потому что где-то во внешнем мире есть человек, грозящийся причинить тебе боль. Ты никогда не кончала с мужчиной в постели, а я не всегда такая мразь, как в первую нашу встречу. Но если мы пойдем дальше… Котенок, я не хочу навредить тебе еще больше, чем уже навредил.
— Чем дольше ты не уходишь, — ее голос дрожит, — тем больше мне вредишь.
— Котенок…
Она должна жить отдельно.
Я сейчас встану и сделаю пару звонков, а потом Аврора переедет.
Защищать ее можно и на расстоянии. Можно выставить толпу возле дверей ее квартиры. Мне вовсе незачем держать ее рядом с собой. Я полностью провалил все. Не сдержал обещание, данное Рогачеву. Единственное, что я еще могу — отпустить ее.
Она найдет себе ровесника.
— Ты скажешь, если будет больно? — хрипло спрашиваю я.
Глаза Авроры удивленно распахиваются, и я заглядываю в бездонные темные омуты, пытаясь найти там хоть одну причину для «нет». Но вместо этого отключаются остатки мозга.
— Куда ты… — Она хмурится, когда я отстраняюсь.
— У меня нет резинки. Она в куртке.
Аврора упрямо поджимает губы, мертвой хваткой вцепляясь мне в предплечье.
— Детка, так нельзя.
— Ты что, чем-то болеешь?
— Ты можешь залететь.
— Ты ведь сказал, что не можешь иметь детей.
Хочется прикусить себе язык так, чтобы раз и навсегда отучиться пиздеть лишнего.
— Ты ведь знаешь, что я соврал.
— Сделай вид, что не соврал!
— Аврора, ты с ума сошла?! Одна минута, я схожу за резинкой, и все…
— Сегодня безопасно!
— Это не надежный способ контрацепции. Скажи, почему ты не хочешь предохраняться?
— Я видела открытую пачку презервативов у тебя в кармане. Я не буду использовать их после твоей Нади!
— Черт, котенок, они же не многоразовые…
Господи, что я несу?
— Нет у меня ничего с Надей… твою мать, как ты меня достала!
Не знаю, что чувствую от ее ревности. Знаю только, что коктейль в крови уже давно кипит, и меня накрывает. Я одновременно злюсь и опьянен. И еще немного устал постоянно думать о том, что и как должен, забивая на «хочу».
Может, получается слишком резко или грубо, но мне нельзя давать себе шанс передумать. Одним движением я переворачиваю Аврору на живот, опускаясь сверху, и расстегиваю ширинку.
— Уже не так весело, да? — дыханием согреваю ее ухо. — Уже страшно? Обидно, что я сдерживаюсь и отказываюсь? Ты не думала, что я просто не умею быть нежным, котенок?
Прежде, чем Аврора отвечает, я медленно в нее вхожу.
Она сжимает одеяло, опуская голову, и я не могу понять, от боли или потому что чувствует то же, что и я. Как будто ударили в солнечное сплетение. Выключили способность дышать. Словно оставили только удовольствие, волнами накатывающее на тело.
Я вдыхаю ее запах, целуя мокрую макушку, двигаясь внутри нее, вырывая протяжный стон.
Ей не больно.
Ей со мной хорошо.
— Раздвинь ножки шире, — приказываю я. — Аврора… я предупреждал…
— Ненавижу тебя… — выдыхает она, разводя ноги, давая мне войти на всю длину.
— Да…
Ладонями я веду по ее плечам, локтям, запястьям… накрываю руки своими, переплетаю наши пальцы, увеличивая темп толчков.
— Хочешь знать, почему эта поза? Пока я еще могу говорить…
Это ненадолго. Моя жена восхитительно тугая и горячая. Крышу рвет от каждого проникновения в нее, и задача, чтобы Аврора кончила первой, становится почти невыполнима.
— Есть прекрасный способ научить женщину кончать от проникновения. Я делал с тобой это в прошлый раз. Внутри тебя есть зона, которая может подарить тебе много удовольствия. Если стимулировать ее и ласкать клитор, ты научишься получать оргазмы, когда мужчина в тебя входит.
Она в моих руках, совершенно беспомощная и послушная. Подается каждому толчку, с тихим стоном принимая мой член.
— Не сразу… придется заняться с тобой сексом несколько раз. Если ты ненавидишь меня достаточно сильно, чтобы этот раз стал последним, однажды твоему будущему любовнику сильно повезет. Он получит очень чувственную девочку.
Я просовываю руку между телом Авроры и постелью, чтобы коснуться набухшего влажного клитора.
— Но на самом деле… я еще ни разу не видел девушки, которая так быстро учится.
— Ты мне нужен…
Я замираю.
Черт, это еще хуже. Просто быть в ней — ощущение еще больше сводящее с ума.
— Котенок… Аврора… девочка моя… ты не представляешь, сколько я отдал бы, чтобы той ночи у нас не было. Чтобы ты могла жить и не бояться. Кто бы ни вел этот дурацкий блог, чего бы он ни хотел, лучшего способа подтолкнуть меня к тебе не придумать. Ты мне нужна. Но я — последний мужчина, с которым ты можешь быть счастлива.
К счастью, кончить со мной она вполне способна.
А я больше не хочу ждать.
Аврора часто дышит, со всхлипами и стонами, сжимает мои руки, впиваясь ногтями, но я не чувствую боли. Пытаюсь думать о чем-то отвлеченном, чтобы сначала кончила она, хотя какой мужик вообще способен думать о работе или списке покупок, когда под ним стонет безумно желанная девушка? Когда каждый раз, когда я надавливаю на изнывающий от напряжения клитор, она вздрагивает, а сладкие спазмы накрывают и меня.
Она еще не умеет имитировать наслаждение, и я даже не знаю, отчего кончаю практически вместе с Авророй: от того, как ее лоно сжимается вокруг моего члена или от кайфа, с которым я ловлю отголоски ее удовольствия.
Последние крупицы здравого смысла — все, что остается мне, чтобы успеть выйти и кончить не в нее. Хотя по надежности все это сравнимо с шаманскими ритуалами или волшебными грибочками.
Поразительная беспечность для того, кто клялся не прикасаться к девушке, чью жизнь превратил в ад. И которую теперь, дрожащую и усталую, прижимаю к себе, кутая в одеяло.
24. Аврора
Аврора
— Если тебе интересно, мне стыдно.
— Да? И за что?
— Обычно я так себя не веду.
— Да, я заметил.
Сердце даже не собирается замедлять темп. Я вслушиваюсь в собственное дыхание и пытаюсь заставить себя подняться, но не выходит. Мне действительно стыдно и хочется спрятаться в каком-нибудь темном углу. Хотя еще больше хочется не вылезать из одеяла. И снова поспать.
Увы, планам и мечтам не суждено сбыться: раздается звонок на внутренний телефон.
