— Это кто? — Я удивленно поднимаю голову.
Островский будто и не удивлен.
— Мастер, — отвечает он.
— Какой еще мастер?
— Тот, которого я вызвал, чтобы он установил тебе на дверь замок. Не буду же я портить дверь, которая обошлась мне в три тыщи баксов, примитивной щеколдой. Прими пока душ в спортзале.
— В спортзале есть душ? То есть… здесь есть спортзал?!
— Ты что, вообще по квартире не гуляла?
— Ну… да.
Я и вправду не слишком стремилась осмотреть апартаменты, хотя знала, что они довольно большие.
— Тогда увидишь в спортзале две двери. Одна ведет в душевую, а вторая — в бассейн с панорамным видом.
Меня тут же сдуло с постели! Бассейн?! В квартире был бассейн, а я не знала?! Черт, у меня же нет купальника…
— Запри дверь, а то вдруг наш мастер решит прогуляться в поисках шуруповерта, — вслед мне кричит Виктор.
Плевать на купальник! Я хочу в бассейн. Мне надо окунуться в холодную воду, иначе кожа просто расплавится. И еще очень нужно побыть одной. Хоть немного уложить в голове все, что чувствую.
За неприметной дверцей в другом конце гостиной действительно притаился небольшой спортзал. Беговая дорожка, эллипс, еще какие-то скамейки со штангами и тренажерами пугали одним своим видом, зато теперь понятно, как Островскому удается поддерживать форму. Никогда об этом не думала, даже не интересовалась, занимается ли он спортом.
Мне бы тоже не помешало, судя по тому, как ломит спину…
За одной дверью я обнаруживаю душевую, а заглянув за вторую — магический мир.
От небольшого, но шикарного бассейна захватывает дух! Он примыкает к самому краю помещения, почти к окнам в пол, от чего одновременно и страшно и волнительно. Мягкий полумрак рождает на поверхности воды красивые блики. Лестница из бассейна ведет к двум лежакам и небольшому бару, а напротив висит огромный телевизор.
Я определенно напрасно не исследовала квартиру. И потеряла несколько драгоценных дней, которые могла бы провести в этой комнате, спрятавшись от всего мира.
Хотя от Виктора спрятаться не выйдет. Его запах въелся в кожу. Я до красноты тру ее мочалкой, но все равно не могу избавиться от ощущения прикосновений. Стоит закрыть глаза — и я снова схожу с ума и практически умоляю его меня коснуться. Открываю — и морщусь от злости на себя.
Все было совсем не так, как в голове. И не так, как в тот раз. Это-то и пугает. Я невольно пытаюсь сравнивать два опыта с одним мужчиной, напомнить себе, что он — мой главный кошмар. Но получается вспоминать только почему-то руки, накрывшие мои. Это одно воспоминание из многих, но единственное, от которого сердце пропускает удары.
Холодная вода бассейна действительно слегка успокаивает. Я с наслаждением плаваю, у бассейна идеальный размер для того, кто очень неуверенно держится на воде. На город уже опускается сумрак, зажигаются огни, и с такой высоты они кажется мне магическими. Я кладу руки на бортик и смотрю вдаль, на суетящийся город. Тихо, хорошо, едва слышно плещется вода. Я даже не сразу понимаю, что в комнате кто-то есть, а увидев в отражении силуэт, с визгом ухожу под воду.
— Я принес тебе полотенце. — Островский опускается на корточки возле бассейна и проводит рукой по воде.
— А я думала, шуруповерт.
Нет, я не настолько расслаблена, чтобы просто так сидеть при Викторе голой, поэтому беру полотенце и, поднявшись по ступенькам, быстро кутаюсь в него, хотя выходить из воды и не хочется.
Островский вдруг тихо смеется.
— Что такое? Что смешного?
— Забавная неловкость, висящая в воздухе. Разве не смешно?
— Не смешно.
— Собирайся, сходим поужинать. В холодильнике все равно ничего нет, а в соседней башне много ресторанчиков. Что хочешь съесть? Только не бургер, я слишком стар для этого дерьма. Секс, алкоголь, настойка элеутерококка — что угодно, но не гамбургеры. В Макдональдс не поеду.
— Не знаю. — Я пожимаю плечами. — Что-нибудь вкусное. Выбери сам.
Но есть и вправду хочется.
— Шуруповерт еще там?
— Заканчивает. Но я принес тебе одежду.
Под стопкой полотенец действительно обнаруживается платье, и я хмурюсь, потому что его совершенно точно не было в моем гардеробе. У меня вообще почти нет платьев, кроме домашних и пляжных. А на этом даже бирка.
— Это не мое.
— Твое. Я его тебе купил.
— Зачем? У меня есть одежда.
— Захотелось.
— Это не ответ. С чего бы это тебе захотелось покупать платье?
— А почему ты их не носишь?
— Не люблю.
— Правда?
— Да, правда!
Я начинаю злиться, и это хорошо: так проще не думать о том, что только что между нами было.
— Или ты все-таки ведешься на эти «надо скромнее одеваться» и «сама виновата»?
— Я… не хочу об этом говорить. Принеси мне джинсы и футболку…
— Мы идем в ресторан, Аврора. Здесь живут обеспеченные люди. И в заведениях принят дресс-код. В джинсах и футболке тебя развернут на сто восемьдесят градусов.
— У меня есть выходные костюмы!
— У тебя есть новое платье. Надевай, я жутко голодный.
— Ты… ты…
— Да, я мудак. Я и не скрываю. Это мой недостаток, но это и суперспособность. Я всегда получаю то, что хочу. Можем пререкаться из-за платья и разойтись голодными, а можем пойти поужинать в хорошее место. Впрочем, есть еще вариант — снова доведем друг друга до ручки и займемся сексом еще раз.
Я бросаю в него первым, что попадается под руку: полотенцем из стопки, но Островский со смехом его перехватывает и швыряет в сторону. Его не переспорить, это видно по глазам и чувствуется в голосе. А платье очень красивое, классический черный футляр. Идеально сидит, совсем не пошлое, стоит, как космическая ракета. Я сушу волосы и задумчиво смотрю на отражение в зеркале: сегодня я кажусь себе даже взрослее.
Виктор внимательно за мной наблюдает, прислонившись к косяку.
— Почему ты редко смотришь мне в глаза?
Пожимаю плечами.
— Я вообще редко смотрю людям в глаза, сама не знаю, почему. Ловлю себя на мысли, что, например, у курьера, который принес пиццу, видела только кроссовки. Не смотрю на официантов и водителей. Не то чтобы боюсь или мне как-то некомфортно… просто чтобы посмотреть человеку в глаза, приходится приложить немного усилий. Это плохо?
— Не знаю. Интересно.
— Отвезешь меня завтра на работу?
— Я думал, у тебя выходной.
— Я накосячила. Хочу выйти и все исправить.
