Я отхожу к барной стойке, чтобы порезать и подогреть стейк. Беру одну вилку, и возвращаюсь. Мы едим сочное мясо по очереди, выбирая кусочки повкуснее. Разогретый стейк не может сравниться со свежим, наверное, он потерял часть своего неповторимого вкуса, но мне кажется, это самое божественное мясо из всех, что я пробовал. К нему прилагается сладковатый соус на основе виски, он очень нравится Авроре. Когда мяса совсем не остается, она проводит пальцем по дну контейнера и с удовольствием его облизывает. Я не могу удержаться и повторяю за ней, но вместо того, чтобы облизать самому, подношу палец к ее губам.
Замешкавшись на пару секунд, Аврора с удовольствием слизывает сладко-пряные капли соуса. Кажется, я теперь не усну. И, клянусь, я бы отказался от идиотских теорий моментов и намерений на отдых, если бы у нее не закрывались глаза. Она почти спит, сытая и довольная, мы все-таки поужинали вместе. Приходится загнать все фантазии и мысли о минете, на который она может быть способна со своим язычком, в са-а-амый дальний угол сознания.
Я устраиваюсь поудобнее, укладываю Аврору себе на плечо и пытаюсь думать о чем-то отвлеченном. Получается хреново. В голове или секс или Надя. О сексе думать тяжело, о Наде — раздражает.
— А нас пригласила на день рождения Лиана, — сонно говорит Аврора.
— Готов поспорить, она пригласила тебя. И не жаждет видеть меня.
— Она сказала, мы можем приехать вместе.
— Давай я лучше отвезу тебя и заберу, когда скажешь. Сам, без всяких охранников. Ладно?
Она поднимает голову и смотрит как-то… слегка грустно, тревожно, прямо в душу.
— Она празднует в том отеле… где мы с тобой в первый раз встретились. Поедешь со мной?
— Котенок…
— Я не хочу спать там одна.
— Так может, не стоит вообще… — Я осекаюсь, потому что Аврора продолжает смотреть на меня, теперь уже с надеждой. — Хорошо. Поедем вместе. Спи.
— Угумс, — бормочет Аврора, забавно закидывает на меня ногу и уже через минуту сладко спит.
Нельзя портить момент. Каждый может быть последним.
28. Аврора
Наутро я просыпаюсь от звонка в дверь и запаха кофе, через минуту добравшегося до дивана в гостиной. Несколько секунд я всерьез раздумываю высунуть нос и посмотреть, что там такое вкусно пахнет, но потом понимаю, что слишком сильно хочу спать и поуютнее закутываюсь в одеяло.
Не тут-то было!
Одеяло нагло стаскивают.
— Вставай, котенок, на работу пора.
— М-м-м?
— Ты сама вызвалась, я тебя не гнал. Можешь позвонить начальству и сказать, что все-таки решила работать сутки через трое, а не как раб на плантациях.
Черт… как сложно выжить при битве между совестью и соблазном.
— Нет, — вздыхаю я. — Надо ехать. Исправлять косяк. У человека хризантемы завяли из-за меня.
— Ой, да ладно, не член — и переживет.
Я закатываю глаза. Островский никогда не изменится. Он к этому и не стремится, хотя я наивно надеялась, что если отношения наладятся, он будет… мягче, что ли?
— Вставай, я добыл завтрак.
— Как ты можешь встать в шесть утра и быть бодрым?
— Секрет кота Бориса очень прост: он ест вискас. То есть кофе. Я и тебе заказал.
Я отчаянно зеваю и передвигаюсь по квартире в полусне. Даже душ не спасает, только чуть приводит в себя. Погода за окном словно издевается: моросит мелкий дождь. Под его звук особенно хочется свернуться клубочком и еще немного поспать.
Виктор откровенно ржет, наблюдая, как я сижу за барной стойкой, напротив стакана с кофе, взъерошенная и сонная.
— Я понял, бурные ночные игрища — не твое.
Сырники с клубникой и голубикой из кофейни внизу безумно вкусные. Они политы каким-то соусом, который я не могу идентифицировать. Сладким и нежным. Соус, увы, заканчивается быстрее, чем сырники, и я принимаюсь макать кусочки в контейнер Островского. От такой наглости он даже перестает жевать, а я давлюсь от смеха.
Нормальное утро, нормальной с виду семьи. Хоть нормального в нас и мало, я все равно наслаждаюсь общением с живым человеком, а не холодным манекеном, каким представляла его во время брака. Я вообще в последние недели превысила лимит по общению в несколько раз. Лиана, Леся, работа, Виктор… не могу сказать, что жалею. Но порой пугаюсь скорости, с которой меняется жизнь.
В машине я успеваю немного вздремнуть, хотя это не так-то просто. У Виктора своеобразная манера вождения, слишком резкая для меня. Утреннее веселье остается в квартире, а сейчас на моих глазах Виктор Островский превращается в того, кто всегда меня пугал. В самого себя.
— Я заберу тебя завтра после смены. Если вдруг закончишь раньше, позвони. И никуда не выходи. Закажи обед с доставкой. А завтраком я тебя накормлю. На этот раз моя очередь выбирать место, и это будет точно не Макдональдс.
— А я еще в KFC не была… — больше из вредности, чем из реального желания пробежаться по всем фаст-фудам, говорю я.
— Ты много где не была и что не пробовала.
Это звучит как-то угрожающе. Пока я думаю, как ответить, у Островского звонит мобильник. Украдкой я кошусь на подставку для телефона, готовая увидеть «Надя», но на экране написано «Валентин». Да, Аврора, ты превращаешься в ревнивую любовницу.
— Слушаю.
Из гарнитуры в ухе Островского, увы, не доносится ни звука. А мне до ужаса любопытно, вдруг это что-то про блог? Хотя я наивно надеюсь, что удалив его, я удалила и все угрозы. Где-то там по-прежнему есть человек, который может сильно осложнить мне жизнь и больно ударить по бизнесу Островского, но, может, он все же оставит нас в покое?
Но в этом случае необходимость жить вместе исчезнет, и у меня не будет удобного оправдания для всего, что сейчас происходит.
— То есть вообще ушла? Выписку забрала? И не оставила контактов? — Виктор продолжает говорить по телефону. — Да нет, не надо. Ушла и ушла, я сам потом позвоню. Но про инфу не забывай, я все еще ее жду.
— Все в порядке? — спрашиваю я, когда он кладет трубку.
— Да.
— А кто куда ушел?
— Так, сотрудница уволилась. Ничего особенного.
Почему-то кажется, что он врет, но я не успеваю обдумать это ощущение. Мимо проносится знакомое невысокое здание.
— Ты пропустил поворот, — говорю я.
Островский резко дает по тормозам, и какая-то худенькая женщина испуганно подскакивает, спотыкаясь, падает, а из ее рук на асфальт падают разноцветные папки.
— Витя! — не выдерживаю я.
Выскакиваю из машины и помогаю женщине подняться и собрать папки.
— Простите моего мужа, он идиот! Он не хотел вас напугать.
