Руки дрожат, когда я сажусь за руль. И приятное волнение превращается в болезненное.
— Не бойся. Что страшного в машине? Ты же сдала экзамен.
— Да это танк, а не машина!
— Да, и он очень безопасный. Здесь есть система, которая затормозит сама, если засечет препятствие. Она реагирует быстрее водителя.
Я готова разреветься, хотя умом понимаю, что объективных причин для этого нет. Но Виктор не дурак, он давно научился считывать мое состояние.
— Котенок, что не так? Не хочешь водить? Не проблема, будешь ездить с водителем. Я думал, тебе будет интересно, но нет — и плевать.
— Хорошо, — тихо говорю я. — Спасибо.
— Не-е-ет, Аврора, я тебя знаю. Ты хочешь. Но боишься. Что не так? Лучше скажи, я ведь все равно узнаю.
— Я разбила твою машину, — нехотя отвечаю я. — Ты разозлился.
Островский замирает, с легким недоверием глядя на меня.
— Ты боишься, что я снова буду злиться?
— Не знаю. Я не хочу разбить машину еще раз.
— Котенок, это просто вещь. Я не разозлился за ту аварию. Я не могу на тебя злиться. Можешь перебить хоть все мои машины.
Он гладит меня по волосам, и это так приятно, до щемящего сердца, то разлившегося по телу тепла.
— Не бойся меня. Я и так уже натворил много дел. Жизнь — непредсказуемая штука, и, возможно, однажды кто-то из нас разобьет другому сердце. Но точно не сегодня. Это я тебе обещаю.
Я неуверенно улыбаюсь. И верю. Сегодня — просто свидание. За рулем его машины, в попытках вспомнить, как вообще управлять этой загадочной ерундой. У меня совсем нет практики, и только мягкий уверенный голос Виктора не дает впасть в панику.
Его ладонь по-хозяйски лежит на моей коленке. Отвлекает, надо заметить. Как же хорошо, что я тогда не выехала в город! Меня нельзя назвать обезьяной с гранатой, я довольно сносно даже паркуюсь, но в целом впечатление удручающее. Абсолютно никакого опыта, фальшивый стаж.
— Еще разок потренируемся здесь, а потом ночью поездим по городу. У тебя хорошо получается.
Когда мы едем обратно, уже поменявшись местами, рука Виктора и не думает покидать мое колено. И я, поддавшись порыву, едва способная сидеть спокойно от всплеска адреналина, накрываю его руку своей. На секунду отвлекшись от дороги, Виктор мне подмигивает.
А на парковке привлекает к себе, чтобы поцеловать, и становится совершенно ясно: свидание закончится в постели. Мне кажется, это хороший момент, чтобы пересилить давние страхи. Потому что я совершенно счастлива.
— Котенок… — отрываясь от моих губ, говорит Островский. — Если ты случайно забеременеешь, ты же не станешь пить таблетку?
— Я не стану принимать никакие решения без тебя.
— Давай улетим на море? Тебе же Олеся дала пару дней.
— Это же для дня рождения Лианы! Слушай, я знаю, что у вас напряженные отношения, но мне она нравится. Нельзя пропустить ее праздник, я обещала!
— Я не говорю пропустить. Съездим, поздравим, переночуем — и улетим. Соглашайся, котенок. Я покажу тебе свое любимое место на Кипре. Соглашайся…
Он смотрит мне в глаза.
— Аврора, мне надо тебе кое-что рассказать.
Мы слышим неторопливые шаги и нехотя друг от друга отстраняемся. Обниматься на парковке под бездушными камерами — это одно, а на глазах у соседей — совершенно другое.
— Добрый вечер, Вить. Я тебя ждала.
Я вижу женщину. На ней легкий, немного потрепанный, красный плащ. На контрасте с ним кажется, будто в окружающем мире кто-то выключил все цвета, оставив лишь серость.
А может, мне кажется так, потому что перед нами стоит призрак. Я никогда не видела ее вживую, но по сходству с отражением в зеркале, сразу узнаю. И, прежде, чем мозг находит увиденному рациональное объяснение, у меня вырывается:
— Мама…
33. Виктор
Я негромко ругаюсь сквозь зубы, инстинктивно пытаясь оттеснить Аврору обратно к машине. Для чего? Боюсь, что у Нади оружие? Она не выглядит агрессивной, но и нормальной она тоже не кажется. Глаза возбужденно горят, а губы слегка подрагивают. Красивая и яркая — определенно готовилась к встрече. Как она узнала, где я живу? Никак не могу вспомнить, говорил ли…
Аврора ее узнала. Никогда не видела, но тотчас узнала и испугалась. Надо как-то ее увести как можно дальше, но я понятия не имею, как.
— Это твоя девушка, Витя? Ради нее ты от меня отказался?
— Что значит отказался? — Аврора смотрит на меня круглыми от удивления глазами. — Вы что… у вас что-то было? Я напутала… я наверное обозналась. Обозналась ведь, да?
Мне очень хочется сказать «да». Это лишь похожая на твою мать женщина, просто бывшая, роман с которой пролетел так быстро, что я даже толком ничего не запомнил. Всего лишь бывшая. Она не знает тебя, а ты перепутала ее с матерью, так иногда бывает, похожих людей ведь очень много.
Лицо Нади светлеет.
— Это она, да? Она? Моя дочь? Аврора… да, я помню… Ты ее нашел! Ты нашел нашу дочь…
Я физически чувствую, как Аврора вздрагивает и отшатывается. Рукой я хватаю воздух, не успевая поймать ее.
— Дай мне посмотреть на тебя, дай… сколько же лет я ждала возможности тебя увидеть! Почему ты не сказал, что нашел нашу дочь, Вить?
— Дочь…
— Аврора! — Я пытаюсь говорить максимально четко и холодно, потому что она выглядит так, словно вот-вот отключится. — Послушай меня. Это неправда. Я делал тест, мы с тобой не родственники.
— Ты делал тест?
На секунду я закрываю глаза. Как же сложно все объяснить!
Она вырывается и обхватывает себя руками, словно на парковке вдруг становится холодно.
— Когда ты делал тест?
— Давно. Я проверил трижды. Ты не моя дочь.
— КОГДА?!
— После той ночи.
Она поехала к врачу, чтобы избавиться от ребенка, если вдруг он чудом случился, а я поехал успокаивать совесть. Тогда, перед дверьми лаборатории, я поклялся, что если тест покажет отрицательный результат, я никогда в жизни не посмотрю больше на Аврору. Забуду об ее существовании раз и навсегда, только бы не совершилось непоправимое. Как только нарушил обещание — свершилось.
— Значит, вы с мамой…
Она поворачивается к улыбающейся Наде. Улыбка застыла на ее лице, словно оно кукольное.
— Ты умерла! — говорит Аврора. — Умерла при родах!
— Я похожа на мертвую, милая? — фальшиво улыбается Надя. — Мне было непросто вернуться. Но что не сделаешь ради счастья? Я так долго мечтала, как увижу вас! Любимого мужчину и нашу дочурку. Теперь мы сможем наконец-то построить семью, о которой мечтали.
