У меня страшно болит голова. Я на набережной, здесь прохладно и свежо, но мне все равно не хватает воздуха, а в груди будто проворачивают раскаленный прут.
— Он оставил все мне и попросил поставить тебя на ноги. Вывести для тебя часть денег постепенно, научить с ними управляться. Как-то жить. По моей задумке ты должна была купить квартиру как можно дальше от родного города. Выбрать профессию. Пойти учиться. Выпасть из поля зрения всех, кто хоть немного верил, что ты что-то получишь. Все должны были убедиться, что я — мразь, оставившая бывшую жену без денег. А потом ты получила бы достаточную для безбедной жизни сумму. Как тебе план?
— Хреновый. Я ненавидела вас обоих.
— И это часть плана. Ненависть — отличный мотиватор. А потом полез этот блог, и я его не учитывал. И того, что было после, не учитывал. Я не зря избегал тебя пять лет, потому что как только посмотрел…
— Понял, что есть шанс вернуть маму?
— Нет, о таком я не думал. Но меня так накрыло, ты не представляешь. Я поддался соблазну и оставил тебя рядом с собой, хотя мог отправить тебя в любой город, сделать новое имя, документы — и какая разница, что напишут в блоге? Но мне хотелось тебя защищать, потому что так я мог делать вид, будто все это ради тебя, а не ради моих желаний. Ну а потом вернулась Надя. Она не хотела о тебе говорить, а я не стал говорить тебе. Но ее, естественно, не устраивало наличие у меня девушки. Вот так все и вышло.
— Ты ее любишь?
— Не думай обо мне.
— Значит, любишь.
В глубине души я все еще надеюсь, что он скажет «Нет, я люблю тебя. Мы были вместе не потому что ты похожа на мать, а потому что я люблю тебя. И ее возвращение ничего не значит».
Легче мне было бы, если бы призраком из прошлого Виктора была не мама?
— И что теперь?
— План все еще в силе.
— Ты останешься с ней?
— Так будет лучше.
Из груди вырывается сдавленный всхлип, и я испуганно зажимаю микрофон мобильника. Почему-то жутко страшно, что он услышит, как я плачу. Как будто это моя слабость, унижение. Как будто я в шаге от того, чтобы умолять не бросать меня.
А я действительно в шаге. Но сделать его не так-то просто.
— Ладно. Это твоя жизнь и твоя любовь. Жаль, что она сломала мою.
— Мне тоже жаль, малышка. Но ты научишься жить. Ты другая, ты сильнее и умнее. Мы были вместе не потому что ты похожа на мать…
У меня останавливается дыхание, и сердце вместе с ним.
— А потому что меня всегда тянет к чему-то живому. Светлому. Но я всегда это ломаю. Ты будешь жить так, как захочешь. А я — как заслужил.
— Никогда не думала, что все закончится вот так.
— Если вдуматься, оно не могло закончиться иначе.
— Ты можешь… — Я закрываю глаза, вслушиваясь в шум воды. — Меня сейчас не мучить?
— Это в последний раз, котенок. Еще пару минут, и все. Сейчас приедет Илья, он отвезет тебя в отель. Привезет ноутбук и все, что скажешь. Выбери, пожалуйста, квартиру. Где хочешь, любую. А завтра открой новый счет в банке, хорошо? Рублевый и долларовый. И арендуй ячейку. Потом отдай копии всех документов Илье. И все.
— И все, — эхом отзываюсь я.
Мы молчим. Между нами только шум беспокойной воды в реке и завывание ветра где-то вдали. От солнечного вечера не осталось ни следа. Сумрак кажется мрачным и безжизненным.
— Аврора? Ты меня еще слушаешь?
— Да.
— Однажды ты вспомнишь все это, как страшный сон. Ты поймешь, что в любви не бывает насилия. Что тот, кто причинил боль однажды, сделает это снова и снова. Что тебе не нужно ломать себя, чтобы не чувствовать себя одинокой. Ты поймешь, почему я все это сейчас на тебя вывалил, отмахнешься от прошлого, как от назойливой мухи, и будешь жить счастливо с человеком, который будет тебя обожать. Который даже в мыслях не допустит обидеть. Которого ты не боишься.
— Ненавижу тебя… — сквозь слезы я пытаюсь рассмотреть хоть что-то. — Ненавижу. Ты обещал, что если и разобьешь мне сердце, то не сегодня, Вить.
— Да. И не сдержал слово. Прости, котенок.
Я отключаюсь, устало опираясь на перила. Внизу поблескивают волны на темной глади — в них отражаются огни фонарей.
— Аврора Леонидовна.
Голос знакомый. Я резко оборачиваюсь и отшатываюсь, больно врезаясь бедром в железяку.
— Вам нужно поехать со мной, — бесстрастно и холодно говорит Валентин.
Несколько секунд назад я думала, что сердце разорвется от боли, а сейчас его сковывает страхом. На лице мужчины не отражается ни ненависти, ни злости, только равнодушная уверенность в том, что он получит все, что захочет.
— Куда поехать?
— Увидите.
— Я никуда не поеду. Виктор сказал, за мной приедет Илья.
— Именно поэтому я должен увезти вас раньше, чем это случится.
В ответ на немой вопрос, Валентин поясняет:
— Я прослушиваю разговоры охраны. Виктор Викторович сообщил, где вас искать. К счастью, я оказался рядом. Вон там моя машина. Идемте.
— Я никуда не поеду!
— Тогда я буду вынужден применить силу. Мне бы этого не хотелось.
— Это ты вел блог. Я тебя вспомнила. Тебя папа нанял за мной присматривать, ты все слышал, ты выкладывал посты и занес вирус на мой ноут!
— Да, — легко и спокойно говорит он. — Это я.
— Зачем?
— Объясню. Когда окажемся на месте.
— Я. Никуда. Не поеду.
— Ну… — Он лезет во внутренний карман куртки, и я вздрагиваю, видя пистолет.
— Что, серьезно? — Голос дрожит, но я не хочу показывать, что мне страшно. — Пристрелишь меня?
— Не думаю, что это потребуется. Просто подожду того, кто за вами приедет. Не сомневаюсь, что после недавнего разговора с мужем вам не слишком-то страшно погибнуть. Но, насколько я успел вас изучить, другим вы зла не желаете. А если приедет не Илья, а Виктор? Аврора Леонидовна, я не убийца, но это не значит, что не могу им стать. У меня приказ — привезти вас. Я его выполню.
— Чей приказ?
— И это вы тоже узнаете на месте.
Я не могу принять решение. Сердце бешено колотится в груди, но я не могу сдвинуться с места. Части меня хочется малодушно надеяться, что Илья способен дать отпор, а другая часть дико боится, что Виктор и впрямь приедет за мной лично. И одновременно на это надеется.
Валентина поджимает время. Он идет ко мне и стальные пальцы смыкаются на моем запястье. Я с трудом заставляю ватные ноги передвигаться, и ему приходится практически впихнуть меня в машину на переднее пассажирское сиденье.
— Прошу прощения, но я вынужден сделать еще и это.
