Некромантам не удалось до конца восстановить руки Пола. Уродливые шрамы навечно поселились на теле, как бы напоминая о совершенной ошибке. Сколько ни бились маги, исправить не вышло.
На все попытки Зидан сказал спокойно: «Спасли и ладно, грех жаловаться. Одной ногой за чертой побывал».
И я с ним согласилась. Плевать на шрамы, жизнь дороже внешней красоты.
Ладони скользнули по расшитому шелковому платью, и я порывисто вздохнула. Отражение в зеркале показалось молодую женщину. Совсем не юную дурочку в рюшах, как почти четыре года назад. Теперь светлые локоны я по привычке оставляла распущенными, вопреки моде, заколов только передние пряди у лица. И все оттенки розового сменила на пастель и яркие цвета.
— Хрюня, бум!
Мой племянник Никки торжественно поднял на руки флегматичного хрюнорыла Лапушку. Кажется, жизнь с маленькой копией Эрика научила животное безграничному терпению. Вот и сейчас он стойко сносил терзание длинных ушей, накручивание хвоста и удушливое тисканье в объятиях трехлетнего Николаса Трастамара.
— Никаких «бум»! — зашипела Далия. Сестра движением руки отогнала фею, которая поправляла лиф ее темно-синего платья, и подхватила юбки. Она за несколько секунд пересекла комнату, чтобы зависнуть над замершим сыном.
— Признавайся, опять магическую хлопушку папа дал? — потребовала ответа.
Я досчитала до пяти, и Никки, как положено юному принцу, разревелся. Задрожали губки, брови поднялись домиком и синие глаза наполнились солеными каплями.
— Ма-а-а-а не люби-и-ит, — взвыло маленькое чудовище.
Еще неделю назад я бы пожалела этого шалопая. Только после взорванной печи и «покатушек» на упырекурице во дворе вся вера в искренность слез юного Николаса испарилась напрочь. Такими же глазами племянник смотрел, когда пробрался в амбар к Регни. А после заполз на крышу, откуда Терлаку его достал, рискуя опять отправиться на месяц в постель.
Это я молчала про изрисованные магическими красками доспехи, испорченный гобелен и Трогана, который при виде Ника теперь судорожно «иакал» в истерике. Что натворил поганец? Неизвестно. Даже Эйла от дракона не добилась ответа, а Дункан Грант вовсе запретил королевскому наследнику приближаться к ящеру.
— Боги, — покачала головой сестра. — Вот как его воспитывать?
— Питывать, — тут же передразнил маму Никки. Слезы куда-то пропали. За секунду.
— Любить, — хмыкнула я, расправила складки и наклонилась. — Иди сюда, — распахнула объятия, чтобы неуклюжий малыш сразу же в них нырнул.
— Тетя, — четко произнес Николас. Пальчики схватили мой локон, и племянник захлопал мокрыми ресницами.
Тяжелый, ужас. Но я не жаловалась. Тем более, Никки все любили до невозможности. Была в нем какая-то магия очарования от отца.
— Он хуже, чем Эрик в своих экспериментах, — процедила Далия.
— Сама замуж вышла, — хихикнула я на ее ворчание. — Ты сказала о пополнении?
Естественно, нет. Сестрица состроила такое лицо, что мадам Сорель хватил бы удар. Вчера она подбросила рассеянному мужу погремушки, позавчера накупила лент для перевязывания новорожденных. До Эрика ни один намек не дошел: то ли принц слишком погряз в политических думах, то ли действительно невнимательный.
— Сам пусть догадывается! — фыркнула Далия независимо. — Он же кричал громче всех, что одного наследника мало. А теперь? Не скажешь же, что я в положении. Неприлично.
— Кузина, — расхохоталась я. — С каких пор тебя волнует мнение общества?
Далия недовольно засопела, как хрюнорыл от любвеобильности Николаса.
Приезд сестры и отца стал моим лекарством. До нашей встречи я не подозревала, как сильно соскучилась по ним. Едва Далия вышла из паромашины во дворе нашего замка, момента оказалась в моих объятиях. Да таких крепких, что долго ворчала на синяки от «любящих» тисков. Следом за сестрой я обняла отца и услышала его тихое: «Дочка».
Мечта всего детства сбылась. Меня приняли. Оказывается, я тоже была ему нужна.
— Что здесь происходит? — голос Эрика вернул меня к реальности.
Черный мундир с серебряными аксельбантами выгодно подчеркивали благородный профиль его высочества. Жабо скрывало горло, и принц постоянно тянулся рукой в белой перчатке к нему. Будто ткань мешала. Зачесанные темные волосы поблескивали в свете магических камней, и делали черты лица Эрика еще прекраснее.
Он надменно фыркнул, шагнул в комнату и...
— Апа! — завизжал Николас, а через секунду исчез в моих руках. Непроизвольный магический выброс сделал племянника невидимым. Хорошо, что мы успели привыкнуть.
— Маленький воришка, — интонация Эрика с типично королевской сменилась на урчание. Когда Никки снова появился, принц в два шага преодолел расстояние между нами. Носком сапога пнул под зад взвизгнувшего Лапушку и забрал у меня юного натуралиста.
— Ваше высочество, — зашипела Далия не хуже василиска.
— Дорогая, — заулыбался Эрик, и его сын скопировал выражение, — ты еще не готова? Церемония скоро начнется.
Я со смехом вышла из покоев. К дрыглам их разборки, тем более Далия уже завелась. В момент, когда переступала порог, она открыла рот для скандала. Однако его высочество сразу перешел в наступление: зачитал очередной пошленький стих в честь красот собственной жены.
Представляю, каких слов нахватается Николас годам к восемнадцати.
В замок мы приехали утром, потому толком разобрать вещи не вышло. На самом я не особо рвалась на бал. Привычный, неторопливый уклад Арканта сменился шумом и блеском общества, которое давно стало мне чужим.
В Эдборгский замок с королем приехал весь двор. Те самые люди, некогда отвернувшиеся от меня. Меньше всего я жаждала встречи с ними.
Мали?
Я заметила отца и поспешила к нему. Сам граф тоже не выглядел довольным. Усталость сопровождалась отдышкой, потому мы неспешной походкой направились к дверям на террасу.
Немного прогуляться, вдохнуть свежего воздуха после многочасовых пыток с примерками и подготовкой.
А заодно начать разговор, который слишком долго откладывался.
— Красиво, правда? — отец поднял голову к звездному небу. Раздался грохот, тысячи разноцветных огней фейерверка на несколько секунд ослепили нас.
— Рано еще для праздника, — удивилась я.
— Это в честь короля, — улыбнулся граф Сент-Клер и остановился у мраморной колонны.
— Благодарность народа.
Я опустила взгляд на плиты под ногами. Действительно. Его величество прибыл в парокарете, украшенной флагом страны. Поверх привычного мундира надел килт той же расцветки, как бы в знак уважения к народу Шангрии. Это моментально расположило простых людей и нелюдей к нему. Каждый желающий удостоился рукопожатия, добрых слов и улыбки. А речь о тех, кто погиб на поле боя, вовсе вызвала слезы даже у самых стойких мужчин на площади. Я видела, как смахнул несколько капель судья Пер.
