«Вы сейчас где?»
«На кладбище. Прячемся в часовне. Улетать нехорошо. Упокоить не вышло».
«Прикажи им идти к нашему лесу».
Перебрав в голове множество безумных вариантов решения проблемы, я выбрала наиболее разумный. Ну не на себе же одной безмозглой троице тащить еще более безмозглую? Одно дело — две летучие мышки с тюками крови, прикрытые туманом, можно на галлюцинации списать. И совсем иное — три летучих мышки с людьми в лапках. То, что люди не совсем живые, снизу не сильно понятно будет. Зато новость о том, что драконы совсем обнаглели и среди бела дня мужчин крадут вместо девственниц, быстро разлетится по округе. Так что нет уж, пусть зомби сами к нам топают, ножками. Может, если у них будет прямой приказ, они трогать никого не станут...
А отсюда я их к первому создателю Берта отправлю. Пусть тот их упокаивает. Нет, лучше к Филсу. У него же тоже некроманты есть, так что уложат несчастных, заодно, может, решат, что это очередная гадость от Тавифа с компанией. Надо только убедиться, что из памяти зомби ничего путного вытянуть не получится, и рассказать им по пунктам, что можно говорить, а что нет.
Фу-у-ух! Вот что вовремя подставленное крепкое надежное плечо делает.
— Ну что, полегчало? — Стоило мне отодвинуться, как Руби тоже отмер и, наконец-то, рискнул меня приобнять, выжидающе-напряженно глядя мне в глаза.
— Да. Более-менее. — Я улыбнулась и поцеловала волчонка. Быстро, чтобы не увлечься нечаянно. Но от души, чтобы проникся. — А ты чего пришел-то? По делу или просто так?
— Скорее просто так, но дело тоже есть, — усмехнулся Рубен, продолжая меня обнимать.
— Сохви настоек на ягодах намутила. Ты вроде вино пьешь, может, и настойки захочешь? Вкусной!
Ну вот и как мне его отчитывать? Много раз собиралась и вроде даже фразу в голове уже держу, но стоит встретиться с ним взглядом — и тут же тянет поцеловать, а не ругаться. А ведь надо. причем наедине лучше, чем при всех сорвусь.
— Настойки, может, и захочу. — Я кивнула, закрыла глаза и сосредоточилась. Это мой волк, я его не для любви заводила, а чтобы мое гнездо охранял со своей стаей. И птенцов я хотела не для того, чтобы они мне головную боль прям к воротам замка приводили, а. у-у-уф! А что, если эти три зомби на самом деле не зомби? Что, если это предптенцы?
От этой мысли у меня мгновенно желание ругаться с Рубеном, и так вялое, исчезло полностью. Распалить себя до ссоры не удалось, но злость на птенцов осталась. Вот волчонок — умница, настойку зашел предложить, а эти два обалдуя вместе со старшим товарищем взяли и. Еще бы марш на барабанах сыграли и в трубу протрубили, призывая Тавифа и Филса. Теперь же об этих трех зомби весь город полгода судачить будет и детишек пугать. Причем о том, что с женщинами надо вести себя вежливо, даже если она продажная девка, а не приличная девица, все позабудут. Сотню других причин найдут, почему три мерзавца внезапно стали живыми мертвецами.
Убью... Всех убью! И обалдуев, и мерзавцев, и старшего товарища!..
— Слушай, если тебе помочь чем-нибудь нужно, ты только скажи!..
— Да, не веди себя при всех так, словно.
Зря я взглядом с Руби встретилась. Вот если бы в его голубых глазищах привычная злость засверкала, с легкостью договорила и совесть бы не мучила. Но расстроенного недоумения я совсем не ожидала, поэтому прервалась буквально на полуслове, даже мысль закончить не успела.
— .словно ты сможешь помочь мне справиться с тремя дурными вампирами. — Быстро изменив окончание фразы, я соскочила, растрепала волчонку лохматые кудри и, уже спустившись на пару ступенек, обернулась: — Пошли по лесу побегаем? К нам беда приближается, просто так сидеть и ждать сил нет.
Хорошо, Руби хватило ума и обиду спрятать подальше, и вопросов не задавать. Просто встал, сбегая вниз, плавно перетек в волка и помчался к воротам. А я обернулась мышью и полетела за ним следом. Пока зомби к нам шагают, устроим осмотр леса, все больше пользы, чем просто сидеть, ждать и злиться.
Только когда летишь, все равно мысли из головы ветром не выдуваются. Это у оборотней при смене облика мышление меняется, инстинкты звериные просыпаются, волчья сущность становится сильнее человеческой. А у вампиров все всегда под контролем. Все плюсы летучей мыши можно задействовать, а минусы выбросить за ненадобностью. Мысли только не выбросить. Крутятся, вертятся, отвлекают.
Вот какое мне дело, обидится на меня щенок или нет?! Да плевать мне на это должно быть с верхушки дерева. Почему меня так волнует, как он ко мне относится, что он думает?! Меня гораздо больше должно заботить, что он слушаться почти перестал. А я, вместо того чтобы объяснить ему наглядно, взяла и. струсила! Тему перевела. Нет, неправильно это!
Выбрав более-менее подходящую полянку, я повисла на ветке, подождала, пока Руби меня унюхает и подбежит, сменила облик, подозвала недоумевающего, но уже напрягшегося волчонка, тоже сменившего ипостась на человеческую, положила руки ему на плечи.
— Послушай, я не хочу возвращаться к тем отношениям, что были вначале, но.
— Но?! — Вот теперь щенок разозлился. Искры из глаз, верхняя губа чуть задергалась, только не рычит пока, звереныш. Взяла и поцеловала, потому что меня его злость и раньше умиляла гораздо чаще, чем раздражала.
— Зайчик. — выдохнула прямо ему в шею, а потом впилась в пульсирующую венку, сделала несколько глотков, зацеловала ранку, посмотрела на озадаченного щенка и рассмеялась. — Не забывайся, пожалуйста. Среди своих не груби, а то потом Дориш очень расстраивается, когда мы ругаемся. А при посторонних помни, что ты зверь, а не.
— Тварь кровососущая? — Только вроде бы расслабившийся мальчишка снова вспыхнул, оскалился, попытался от меня отстраниться, вырваться. — Да нужна ты мне! — И, извернувшись, потому что я перестала его удерживать, снова перетек в волка и побежал прочь, причем не в замок, не в ближайшее село, а, наоборот, в самую гущу леса.
Подавив странное чувство, больше всего похожее на обиду, я полетела туда, где меня уже ждали Дориш, Берт и Антерес. Последнего я не чувствовала, зато два других ощущались очень хорошо и приблизительно одинаково.
— Ну, рассказывайте. — Приземлившись и сменив облик, я сначала с молчаливым укором посмотрела на старшего из гуляк, затем перевела взгляд на рыжего гения. — И если подобное еще раз повторится, за уши оттаскаю, — совершенно серьезно предупредила я парня. — Ты не одиночка, который может творить все что вздумается. Из-за твоей выходки могли пострадать остальные!
Берт, нахмурившись, пожал плечами:
— Кто ж знал, что они не помрут? Он вот сказал, что если досуха выпить, то все, типа намертво. — И похлопал на меня рыжими ресницами.
Его нос все еще был непропорционально массивным. Уши, за которые я намеревалась его оттаскать, — оттопыренными, глаза все так же близко посаженными, но его лицо уже не производило удручающего, почти отталкивающего впечатления. Внешность Берта начала меняться, причем потрясающе быстро. Хотя... он же почти сразу начал питаться нормально, сытно, так что ничего удивительного.
