— Оборачивайся! — Спихнув его с коленей, я подскочила и уставилась на мальчишку практически обвиняющим взглядом. — Сейчас же оборачивайся! Мы договаривались на двести лет вместе, а ты тут. такой. израненный весь!..
Вот теперь, в принципе, можно было бы позволить себе поплакать, но я дождалась, пока Руби восстановится. Для этого ему потребовалось более десяти оборотов подряд. А на предпоследнем к нам ворвались Сохви, Антерес и остальные парни. То есть, наверное, Рыжая учуяла нас гораздо раньше, но из вежливости сделала несколько кругов по этажу, дав нам время побыть наедине.
Потом вернулись Густав, Жанэ, хозяин дома, еще какие-то вампиры, стало очень шумно, у меня дико разболелась голова от переполнения новыми знакомствами, событиями и впечатлениями. Главное, раньше никогда ничего подобного не испытывала. Разве что сломанные кости после хорошей драки ныли или живот от голода скручивало.
Оставив Антереса за главного, я тихонечко ушла на второй этаж, в ту самую комнату, где стоял уютный диванчик. Конечно же, Руби пошел со мной. Он даже пронес меня часть пути на руках, обещая прямо сейчас отомстить и за балбеса, и за оболтуса, и за то, что сбежала, не предупредив.
— Меня, вообще-то, выкрали! — попыталась оправдаться я. Но это не помогло. Мой волк был очень зол.
— И целоваться с другим мужчиной силой заставили?! — грозно прорычал он, бережно опуская меня на диван.
— Нет, это просто было понарошку... Не по-настоящему. Ну ты же знаешь, по-настоящему я целуюсь совсем иначе, вот так! — И я принялась старательно напоминать ревнивому мальчишке, как именно я целую своего любимого, единственного, неповторимого лохматого балбеса.
***
Как истинная дочь своего создателя, интереса к политическим играм я не испытывала, но ошибку Эспена учла и мысленно пообещала себе хотя бы следить за движением фигур по иерархической лестнице. Чтобы не доверять тому, кому не следует.
Хотя вряд ли Эспен доверял Тантибусу. Скорее всего, тот с помощью птенцов Филса просто нашел болевые точки моего создателя и надавил на них, ослабляя его волю. Истинной правды уже не выяснить. Она у каждого своя.
Главное, все виновные получили по заслугам, даже Жанэ пришлось пострадать за свое предательство.
Его положение до сих пор было довольно шатким. Для того, чтобы высшие признали его равным, мой кровный дедушка был слишком молод, но по силе уже сравнялся с ними. И следовательно, являлся угрозой, которую к тому же никто не контролировал. Зато за ним встали многие молодые стихийные маги. Да и не только стихийные. Берт восторженно ринулся в водоворот бунтующей молодежи, потянув за собой часть некромантов.
Два вампира-ведьмы тоже воодушевились, объявив, что предки их благословили. К тому же они хотят возродить свой клан, а для этого надо проявить себя.
Остальные мои вампиры, и некроманты, и птенцы, и приемыши Филса, от погружения в политические интриги решили воздержаться.
Естественно, все это заняло не один день. Мы уже успели вернуться в наш замок. Дориш даже успел поприсутствовать под дверью и послушать сначала крики Эль, а потом громкие требовательные вопли ее тройняшек. У стаи появились первые щенки.
Я думала, что их появление как-то скажется на настроении Сохви, в которой тоже проснется материнский инстинкт. Но нет, Рыжая хоть и помогала Эль возиться с малышами, однако желания завести своих не испытывала. По крайней мере, ни явно, ни по каким-то косвенным признакам этого не замечалось.
А вот Руби. Руби стал посматривать на меня с какой-то скрытой тоской во взгляде. А еще я отчетливо ощущала жалость, на которую у меня всегда была стойкая аллергия. Антерес тоже посматривал на меня с сочувствием. И даже Стеф.
Ну да, я, как и все женщины в клане, развлекалась с тройняшками, когда Эль требовалось отдохнуть. Это же спятить можно — сразу три ребенка одновременно. Мелких, капризных, постоянно голодных. и вечно орущих! Так что я забегала иногда в комнату, которую мы выделили под детскую, укачивала эту троицу и пела им колыбельную. Странно, наверное, это из-за Жанэ, но в моей памяти всплыла песня, которую пела мне моя настоящая человеческая мать.
У меня вообще с каждым днем все более четко вспоминалась моя прошлая, человеческая жизнь. И к Рубену тянуло гораздо чаще не как к вкусной еде, а как к мужчине. А еще щенки эти!..
Как-то я не выдержала, сбежала из замка, уселась на берегу реки и задумалась. Двести с лишним лет я прожила вампиром, идеальным хищником, презирающим людей и оборотней. Последний год я смирилась с тем, что оборотни не такие уж безнадежные слабаки и от них тоже есть польза. Много пользы. Но людей я по-прежнему презирала.
Только слова Жанэ о том, что Густав может превратить меня вновь в человека, настойчиво зудели в моей голове, лишая покоя. Заставляя постоянно анализировать, обдумывать, прицениваться...
— Грустишь? — Пьер, тот самый мальчишка, в которого я вылила почти всю свою силу, уселся рядом со мной и тоже уставился на реку. — Тебе тоже слышатся голоса?
— А тебе слышатся? — Всегда, когда он оказывался рядом, я чувствовала себя странно.
Он ведь стал почти что моим фамильяром, настолько его переполняла моя магия, энергия, сила. Своего в нем почти ничего не осталось. Был ли Пьер действительно деревенским дурачком или стал таким после сильного удара головой перед смертью — неясно. Только иногда он казался умнее нас всех, а иногда его рассуждения были уж слишком по-детски наивными.
— Да, они зовут меня. Меня все зовут. — Я бы поняла, если бы это прозвучало с гордостью, но в голосе Пьера звучала грусть. — Берт прилетал и звал с собой. Дориш звал помогать им с Леоном. Стеф звал летать вместе. Но я же знаю, что они не просто так, что потом начнут просить помочь. Мне не жалко помочь. — Парень посмотрел на меня искренне-чистым ясным взглядом слишком серьезного ребенка лет пяти-шести, не старше. — Просто я помог Берту, а потом Жанэ ругался. Помог Стефу, а потом ругался Антерес. Говорил о том, что так нечестно. — Что именно нечестно, я вряд ли смогла бы сейчас вытрясти из Пьера. Он уже вполне мог позабыть, о чем именно его просили. Или просто понять как-то по-своему, запутаться и запутать меня.
Главное, что все пытались его использовать в своих целях. Не по злому умыслу, а просто потому, что рядом постоянно крутится кто-то сильный и наивный. Сложно удержаться от такого соблазна.
— Мне не нравится, когда на меня ругаются. Раньше на меня тоже иногда ругались, но тогда я понимал, что хорошо делать, а что плохо. Можно мне снова туда?
— Куда «туда»? — Пока Пьер говорил, я качала головой в такт каждому его слову, словно это поможет мне уловить суть. Не помогло. Человеком ему быть проще? Привычнее? Понятнее?
— Можно я снова стану как раньше? Яблоки вот уже созрели. Я всегда любил яблоки.
Они так сладко пахнут, даже если на вкус кислые. Ветер дует, но не морозит. Солнце греет, но уже не так приятно. Верни все как было, пожалуйста.
