У меня все обмерло от ужаса, потому что этим комком шерсти могла быть лишь магия Тантибуса, каким-то чудом впитавшаяся в моего волчонка. Как будто этот гад последним усилием пытался зацепиться, удержаться в нашем мире, поработить моего щенка. Возможно, потому, что тот успел побыть моим фамильяром.
— Я поговорил с Густавом, и он ее забрал, — успокоил меня Рубен. — Причем сказал, что мы теперь с ним в расчете. — В голосе волчонка отчетливо слышалось недоумение.
Но я-то понимала, что мой прапредок, забрав себе магию Тантибуса, стал еще сильнее. К тому же почти все птенцы короля кошмаров полегли вместе с ним, а ответвлений с таким же даром вроде бы и не осталось. Так что теперь мой прапредок единственный, кто сможет при желании наслать галлюцинации на своих врагов. Вернее, два моих предка. Жанэ исполнил свою заветную мечту и выпил самого Тантибуса. Ну и наверняка эта парочка не побрезговала перекусить кем-то из птенцов, пополнив свою мощь.
Вообще, я, кажется, начала понимать, почему часть высших охотилась за Густавом, пытаясь если не убить, то хотя бы остановить. Всем повезло, что ему, как и его потомкам, включая Эспена, политика и власть не интересны. Иначе стихийные маги уже давно правили бы всем вампирским миром.
— Но при этом сказал, что если бы магия была более близкая моей оборотневой сущности, то я бы ее принял. Вот я и попросил. и все получилось! Но я не вампир. — Заметив, как я побелела, закусив губу до крови, Руби даже головой замотал: — Нет-нет, я просто стал еще сильнее, вот и все. И теперь стану стареть чуть медленнее... лет так триста-четыреста...
Тут до Рубена наконец-то дошло, что я-то теперь даже не оборотень, а человек. И он застыл, напряженный и слегка напуганный.
— Триста, — категоричным тоном объявила я. — А там посмотрим. Вдруг я придушу тебя раньше?
— Или я тебя, — прижимая меня спиной к ближайшему дереву, выдохнул волчонок прямо мне в шею. — Все-таки я идеальный хищник. а ты — слабая, беспомощная.
Пришлось оттолкнуть этого обнаглевшего и возомнившего о себе невесть что лохматого балбеса, поставить ему подножку, уронить на землю, усесться сверху.
Конечно, Руби немного поддавался, неважно! Главное, чтобы не забывал, что главная в нашей паре — я, а то раскомандовался тут! «Идеальный хищник» нашелся.
— Улитка ты! Все равно улитка, — прошептала, глядя в бездонную, как небо или море, голубизну его глаз. — Любимая.
