— Покайся! — возвестил Фабиано торжественно.
— Каюсь, — честно признала свою неправоту в покраже завтрака, хлопая ресничками.
Его явно озадачила моя покладистость. Фабиано что-то заподозрил, нахмурился, и потащил меня из камеры, бурча что-то, похожее на 'изгоню бесов, освобожу душу…'. Я мысленно посмеивалась над его уверенностью в своём могуществе, но следовала за ним покорно. Пусть пока радуется.
Зал, в который меня привёл монах, мне не понравился категорически. Я не имела ни малейшего представления о принципах работы всех устройств и приспособлений, представленных здесь, но их жуткий вид не оставлял сомнений, что все они причиняют боль. Чего стоила огромная решётка-гриль, явно рассчитанная не на приготовления сосисок.
Я задумалась, а правильно ли я поступила, таким образом, пытаясь заполучить аудиенцию у маркиза Фармазотти? Уж больно неприятным может оказаться этот путь.
Ладно, ещё немного побуду здесь, авось, и дождусь чего полезного. А нет, так покуражусь над этими святошами, покажу им 'Ведьму настоящую', что бы потом было с чем сравнивать, и не губить ни в чём не повинных людей, и распрощаюсь горячо. Очень горячо…
Святой отец Фабиано, тем временем, пытался меня увещевать, рассказывая, какие муки ждут меня в аду. Как меня будут долго кипятить в котле с маслом вместе с другими грешниками. А потом бесы будут жарить то, что не успело свариться. В довершении всего, я отправлюсь к какой-то Геенне Огненной, даме мне тоже незнакомой, которая будет меня мучить до второго пришествия. Самым любопытным в его рассказе было то, что он обещал, что моя многострадальная кожа всё время будет вырастать вновь. Хм… А вот это уже попахивало неплохим знанием анатомии, ибо без кожи муки будут уже не такими страшными.
— Господин Фабиано, — обратилась я к нему максимально вежливо, — не надо меня пугать, я не боюсь. И сообщите обо мне маркизу!
— Ты, — взревел толстяк и перекрестился, — исчадие ада! Ты — воплощение Сатаны! Покайся!!!
— Не буду, — обиженно надула губки. За завтрак я уже покаялась, а новых грехов ещё не успела совершить.
Почему-то это так взбесило Фабиано, что он даже побелел и покрылся испариной.
— Похотливая девка! — взвизгнул он тонким бабским голосом. — Прекрати свои скверные действия, тебе меня не соблазнить!
— Мне?! ВАС?!! Ха-ха-ха! Вы с ума сошли! Я замужем…
— Замужем за Сатаной! Вот ты призналась, ведьма!
Как можно объяснить хоть что-нибудь этому тупоголовому мужику, если любое моё слово он выворачивает наизнанку и трактует так, как выгодно ему? Я сказала обычную фразу, которую говорят миллионы женщин во всех мирах: 'Я замужем', а получается, что призналась в чём-то нехорошем. Мдя… По-моему, мне всё-таки пора убираться из этого… э-э-э…монастыря, и искать встречи с маркизом другим путём.
Только я собралась сообщить о моём решении господину Фабиано, как в зал ввалился здоровенный, по сравнению с прочими людьми этого мира, мужик, с жуткой физиономией прирождённого садиста. Он критически осмотрел мою фигуру и прошептал что-то на ухо толстяку. Тот недовольно нахмурился, разглядывая меня, словно увидел только что, потом перевёл взгляд на неприятное сооружение из деревянных брусьев.
— Ты уверен? — Здоровяк утвердительно кивнул. — Тогда давай испанский сапог.
— Господа, господа, — встряла я в их мужской разговор. — Мне не нужна чужая обувь! Меня своя вполне устраивает!
— Тебя никто не спрашивает, — флегматично сообщил садист, и стал громыхать железками на очередном жутко неприятном агрегате.
— А придётся спросить, — начала я злиться.
— Молчи, ведьма, — голос здоровяка не изменился ни на тон.
Я уже давно догадалась, что ведьмами в этом мире называют женщин, которые якобы имеют силу. К слову сказать, наличие магической силы в этом мире я пока не почувствовала ни в ком.
Я решила, что время куража настало и пора продемонстрировать этим Святым отцам, что такое — настоящая ведьма! Во мне взыграло ехидство и дурные наклонности, которые сейчас я могла проявить в полную силу.
— Я требую аутодафе! — с вызовом заявила садисту, уронившему себе на ногу здоровые щипцы после моих слов. — Немедленно!
— Ты ничего не можешь требовать! — снова взвизгнул Фабиано. — Ты должна признать себя виновной!
— Короче так, дядя! Или костёр, или я пошла! Надоело мне тут у вас! В камерах держите, в чём-то обвиняете, пытками пугаете… Злые вы, неприветливые.
— Ты хочешь, что бы тебя сожгли? — брызгая слюной, яростно возопил толстый монах.
— Да! И немедленно! — подражая ему, взвизгнула я. А что, пусть не только мне уши закладывает. Женщины ещё лучше мужчин на ультразвук переходить могут.
— Ты сумасшедшая ведьма!!! — уже выпучив глаза, верещал мужик.
Я подумала, что ещё пара реплик, и у него от напряжения начнётся эпилептический припадок.
Вон, и пена изо рта уже капает. Бе… Интересно, садист — дебилоид умеет оказывать первую помощь при приступах? Я ведь и пальцем не пошевелю, и не из-за жестокосердия, а только других людей ради.
Здоровяк, впрочем, никакого беспокойства по поводу состояния толстяка не выражал. Либо привык, либо тому ничего не грозило. А я себе уже красочно представила, как Фабиано мешком с опилками валится на пол, бьётся руками и ногами, но сильнее всего — головой, и обязательно, выбритой лысиной, что бы потом ходить с дивным синяком на макушке. Если жив окажется, конечно.
Ой, хлорушки мои! Это чем же я у них тут заразилась, коли мне страсти такие приятно представлять? Что это за вирус такой злобный свирепствует в этом мире? Я же ДОБРАЯ… ага, была. Так, не расслабляться! А то весь настрой куражиться пропадёт!
— Будете сжигать меня или нет?! — рявкнула я с такой силой, что даже гул под сводчатым потолком пошёл.
— Сама напросилась! — словно соревнуясь со мной в возможностях голосовых связках, проревел Фабиано. — Урбас, готовьте помост! И на дыбу её пока повесь!
— Так это, — заскрёб нерасторопный здоровяк бритое темечко, — маловата она будет для этой ведьмы.
— Значит, подвяжи ей ноги, мул безмозглый! Всему тебя учить надо!
— Я же не такой умный, как вы, Святой отец, — смиренно произнёс Урбас, и благоговейно припал к пухлой ручке толстяка губами.
Монах перекрестил склонённую голову детины, и торопливо покинул пыточный зал.
У меня от увиденного волосы на голове зашевелились. Какие такие отношения… межличностные связывают мужчин, обитающих в этом монастыре, если один, здоровый, как бык, лобызает ручки другому, пухлому и с визгливым женским голосом? И только ли ручки подвергаются лобызанию? Я, конечно, уже совсем не сомневалась, что в этом мире извращено практически всё! Но, что бы суд над людьми чинили представители нетрадиционных отношений?… Да ещё под их общины был выделен целый, практически, замок…
