Самый пожилой монах, сухой и тощий, как зимний тростник, взял, что называется, командование на себя. Он велел братьям увести плачущего Урбаса, и стащить дверь с тела настоятеля. Потом убедился, что Фабиано жив, приложив к его рту маленькое зеркальце, обмакнул палец в кровавую лужу, понюхал… и выгнал всех братье вон. С удручённым видом, старик стал дожидаться, когда настоятель придёт в себя, читая молитвы.
Пока пожилой монах бдел над бессознательным телом, его взору предстала светящаяся эфемерная фигура мужчины, который громовым голосом возвестил, тыча перстом в Фабиано: 'Грешен! Трижды грешен сегодня!!!'. Та же светящаяся фигура явилась юному Кристиано. 'Святой отрок!' — молвил посланец высших сил и покинул переполошённый монастырь.
— Откуда ты про венерические заболевания знаешь? — хихикала я в подушку.
— Я за двести лет все курсы в нашем университете прослушал. У меня такая теоретическая база!!! — похвалился Гораций. — Жаль, применить не могу… Ты давай, поспи, а то зеваешь, как бегемот!
— А я всегда зеваю, когда мне интересно-о-о…
— Я заметил.
Результат нашей ночной вылазки не заставил себя долго ждать.
Ранним утром в замок маркиза Фармазотти пожаловал живой, но покалеченный, настоятель монастыря. Я в это время мирно спала, так как уснуть сподобилась только на рассвете. Так что требовательный стук в дверь вырвал меня из сладких сновидений, делая пробуждение неприятным, а настроение вредным.
— Алфея, откройте! — требовал из-за двери Вольф.
В полусне доползла до двери, открыла замок, грохнув стул на пол, и недовольно воззрилась на мужа.
— Это хорошо, что ты одета, — тихо прошептал супруг. — Идём.
— Куда? — заартачилась я, не понимая, чего он от меня хочет.
— Там монах явился…
— ЧТО?! — мгновенно проснулась и ошарашено уставилась на него. — Какого хло…
Вольф зажал мне ладонью рот и втолкнул обратно в комнату.
— Он просит маркиза отпустить тебя и признать невиновной! — Я выразила удивление глазами, так как говорить он мне пока не позволил. — Маркиз сказал, что ты сидишь в подвале, и велел тебя привести.
— М-м-м, — высказалась, как могла. Вольф, наконец, убрал руку. — В подвале, говоришь?… Вот пусть этот мерзопакостный толстяк сам ко мне в подвал и спустится! Где у маркиза находятся казематы?
Муж сокрушённо покачал головой, тяжко вздохнул, взял за руку и повёл вон из комнаты.
— Обуться-то хоть дай! — дёрнула его назад. — Или я босая должна из темницы явиться? Может ещё раны страшные на ступнях нарисовать? Как думаешь?
— Обувайся, — разрешил муж. — Это ваших рук дело?
— Ты о чём? — подняла на него невинные глаза.
— О безобразиях, которые произошли ночью в монастыре! Фабиано голову разбили!
— Правда?! — получилось очень злорадно.
— Как Гораций в монастырь попал? — Сверлил меня глазами муж, явно не одобряя нашей мести. — Он же хранитель, далеко от амулета уйти не может.
— Значит, может! — обиделась на его подозрительный тон. — А этот склад жировых отложений не только разбитой головы заслуживает!
— Я за тебя волновался… — опустил голову Вольф и направился из комнаты.
— Ты спал, — прошептала ему в спину. Он передёрнул плечами. — Ууу, — попыталась убрать улыбку с лица, так как удаляющийся Вольф отставил в сторону правую руку с оттопыренным вверх большим пальцем, — конспиратор.
Монах, увидев меня, вздрогнул и побледнел. Моя суровая высокомерная физиономия с плотно сжатыми губами, похоже, вселила в него ужас. Я гордо прошествовала на середину зала и вперила взгляд в отца Фабиано. Точнее, на его перевязанную голову. Дурацкая шапочка из бинтов и тонкие тесёмки, врезающиеся в многослойный подбородок Святого отца, делали его похожим на умственно отсталого младенца — переростка. Соски — пустышки только во рту не доставало.
Толстяк окончательно стушевался и взглядом попросил помощи у маркиза. Я ждала. Монах молчал, трясясь от страха. Маркиз молчал, получая наслаждение от происходящего. Вольф молчал, не иначе, по политическим соображениям. Тишина звенела.
— Кхм… — подал признаки жизни хозяин замка.
— Э-э-э, — вторил ему монах.
И снова молчание.
— Пожалуй, я пойду, — внесла предложение. Мужчины не ответили. — Досплю… А то разбудили не понятно зачем?
Хм… Странно…
Я спокойно вышла из зала, и никто меня не остановил. Спустилась во двор, выяснила у слуг, где в замке располагается тюрьма, и прямиком направилась туда.
Стандартное, если можно так выразиться, подземелье. Стражник у двери. Даже пленник за решёткой имеется… очень знакомой, но избитой наружности.
С-с-сволочь! Гнида феодальная! Аристократ вонючий… Ненавижу!
Глава 14
— Это не просто сумасшедший дом, а сумасшедший дом со сквозняками!
'Соломенная шляпка'
На полу камеры, скрючившись, лежал мой давешний стражник. При моём приближении, он застонал и попытался отползти к дальней стене.
— За что его? — обратилась к охраннику.
— За неисполнение приказа, — сухо ответил мужчина, стараясь не смотреть на меня.
— А-а-а… И долго ему тут сидеть? — продолжила я приставать к нему.
— Месяц, если раньше не сдохнет, — равнодушность, с которой прозвучал его ответ, меня уже не удивляла.
— Хм… А ну, открывай дверь!
— Не велено! — наконец проявил эмоции охранник.
— Не велено, не велено, всё вам не велено, — зло бубнила, снимая ключи от решётки с пояса обездвиженного мужика, — пусть сдохнут все, лишь бы меня это не касалось… бездушные выродки… трусы сероводородные… слизняки купоросные…
Стражник, увидев мои действия, впал в ступор и прикинулся ветошью. Я бесцеремонно осмотрела его раны, нашептала ему прямо в кровь анальгетик на пару с противовоспалительным, и принялась оттирать с него кровь презентованным мне маркизом носовым платком.
— Уйди… — зло прошептал мужик.
— Кости целы? — Гонит он меня… Гордый какой… Боги, в каких высоких чувствах я его подозреваю? Боится! Причём, меня боится больше, чем маркиза… Правильно делает! Ибо я гораздо опаснее, пусть и выдающегося менталиста, но, всего лишь менталиста… — Так целы или нет?
— Вроде, целы… — простонал он сквозь зубы. — Уйди… он и тебя…
Я ошиблась?! Хм, этот мужик беспокоится за меня? Упиться мне валерианкой!
— Не волнуйся, я нас обоих в обиду не дам. Ты только ничему не удивляйся, ладно?
— Угу…
— Эй, ты, — крикнула охраннику, — запри нас, — кинула ему через решётку ключи, снимая заклинание обездвиживания. — Скажешь лишнего, застынешь столбом на всю оставшуюся жизнь! Понял?
