Метус вскинул брови:
– Андра – принцесса, у нее есть обязанности и долг. Ее место – рядом с матерью. Тебе лучше вернуться… на свое место, мальчик.
– Что это значит?
Метус промолчал. Но Сашка и сам знал ответ. Это значило «держись от принцессы подальше, ты – птица не ее полета». И это было обидно. Сашка не верил, что Андра так думала. Значит, Нерта просила его отвадить? Тогда зачем подарила Инвикт? Может, Метус сам так решил? Кулаки сжались, щеки вспыхнули огнем. Но Сашка сдержался. Развернулся, и зашагал обратно к шалашу, где уже возились Атта с товарищами. Злость нашла прекрасный выход – Сашка бился, как взаправду, и одну схватку почти удалось закончить вничью. Атта остался доволен. Но легче от этого не стало. Каждый раз, когда на глаза попадался Главный дом, Сашку душила обида. Он ничего не сделал, чтобы с ним обошлись так. Наоборот, лишь хотел помочь!
Тренировка закончилась, все ушли завтракать, а Сашка остался упражняться в одиночку. Вряд ли он сумеет скрыть эмоции, значит, расспросов не избежать. Не хотелось оказаться в глазах Атты наивным мальчишкой. Лучше уж побыть одному. Переживет один день без завтрака, не впервой.
Сашка отошел за шалаши, вытащил Инвикт из ножен, сделал несколько выпадов. Ударил с разворота, воображая, как разит врага. Например, грубого и злобного чародея. Раз, другой… Хотелось большего – опробовать Инвикт в деле. Под руку подвернулось тонкое молодое деревце, и Сашка издал боевой клич и атаковал его. На землю полетели листья и ветки, а вскоре измочаленный ствол переломился. За спиной раздался недовольный вздох, и Сашка, распаленный, молниеносно развернулся, выставил перед собой меч.
Метус.
Сашка дерзко вздернул подбородок – что еще понадобилось старику?
– Этот меч заслужил более уважительного отношения, – Метус смотрел с неодобрением.
Сашка смутился. Соглашаться не хотелось, но старик был прав. Инвикт – не обычный меч. Он придирчиво осмотрел клинок – баловство не причинило ни малейшего вреда, края так же сверкали остротой.
– Кажется, все не так плохо, – самодовольно улыбнулся он.
А в следующий момент Инвикт вырвало из его рук. Он пронесся по воздуху и влетел в руки Метуса.
– Эй! – вспылил Сашка и двинулся к старику. – Это мой меч!
– Туда, куда ты идешь, он тебе не понадобится.
Сашка замер, соображая. Что еще этот старик задумал?
– На Совет запрещено брать оружие…
– На какой еще совет?
Метус недовольно пошамкал губами и нехотя выдавил:
– Принцесса отказывается обсуждать что-то без тебя.
Глава 21. Летят горлицы
Король
Когда они добрались до птичника, горлицы уже спали, жались друг к другу в клетках. Нисам мало интересовался птицами – на то были слуги. Но Термий заботился о своих горлицах сам, часами просиживал с ними, а болтать о птицах мог часами. Может поэтому они служили ему верой и правдой и никогда не подводили? Нисам ни разу не бывал в птичнике Термия, но, казалось, знал каждую из горлиц.
– Зачем мы здесь, отец?
Нисам шикнул в ответ – не хватало еще, чтобы птицы проснулись и загукали на разные голоса. Нисаму всегда слышалось в их курлыканьи, что они зовут кукушек – что за глупая идея. В саду небольшого замка, где он вырос, горлиц было не счесть, и каждое утро начиналось с концерта. Казалось, не было уголка, куда бы не долетали их гулкое курлыканье. Ребенком, он мечтал поймать в лесу кукушку и выпустить в саду – вдруг это угомонило бы горлиц.
Он поднял повыше фонарь и медленно шел между рядами, разглядывая птиц. Которые из них знают, куда лететь? Остановился перед клеткой с темно-серыми горлицами, похожими на однотонных голубей, но с белой полоской перьев вокруг шеи, точно ожерелье. Эти отнесут письма на север. Почти белые, с темными кончиками крыльев и тонкой черной полоской на шее – эти с юга. Рыжеватые, с пестрыми крыльями и несколькими черно-белыми полосками на шеях – таких полно в местных лесах, и на востоке. А вот откуда несколько сизокрылых, с терракотовыми грудками и шоколадными ожерельями, Нисам не помнил. Как и то, зачем Термию несколько белых лохматых голубей – явно не из местных краев. Но вряд ли нужно слать сообщения так далеко. Он вернулся ко входу, где стоял небольшой столик с бумагой и чернилами. Написал несколько записок, чтобы разослать соседям.
Кирс молча наблюдал. Нисам видел, что он едва сдерживает вопросы, но объясняться не спешил.
Тут же на столе нашлась крошечная печать Термия, и он тиснул ее на каждой записке, свернул их в рулончики и обмотал тонкой бечевкой.
– Возьми, поможешь мне, – шепнул он сыну и вернулся к клеткам.
Открыл одну из них, стараясь не переполошить птиц. Те сонно курлыкали и нехотя улетали, унося одинаковые послания.
Три на север.
Два на восток.
Одно на запад.
Можно было воспользоваться королевским птичником, отдать распоряжение слугам. Но Нисам не хотел делать предложения официально. Не сейчас. Не время соседям знать правду и подозревать что-то. Пусть все выглядит так, будто один из королевских советников прощупывает почву.
– Кому эти письма? – прошептал Кирс, когда улетела последняя горлица.
– Нашим союзникам. С предложением о браке. Пока неофициальным, поэтому нам и нужны птицы Термия.
Принц не ответил, и это подбодрило Нисама. Он положил руку на плечо Кирса.
– Это неизбежно, сын. Боюсь, война с ламарцами станет только началом. Арасии нужны надежные союзники, особенно со стороны севера.
– Я понимаю.
В его голосе не было ни радости, ни уверенности, только покорность. Но королю этого было достаточно.
– Хорошо. Они пришлют портреты, и ты…
Шум крыльев заставил его замереть и прислушаться. Рыжеватая горлица впорхнула в окно, неуклюже запрыгала по столу, пытаясь стряхнуть с лапки записку. Нисам поймал птицу, но одной рукой отвязать пергамент не получалось.
– Помоги, – бросил он сыну.
Выхватил записку из рук Кирса, едва тот отвязал ее. Поднес к фонарю.
– Андра уже в лагере ламарцев, – выдохнул он и передал записку сыну.
Задумался, вспоминая все, что увидел за день.
Чародейка с родовым мечом и травяным сбором из мяты и змееголовника. Готовая пожертвовать собой ради Андры.
Марру в окне – Нисам не сомневался, что это был он, а не просто еще один дракотик. Да и откуда Андре знать о нем, если тот исчез вместе с Нертой.
А если не исчез… Могло ли быть, что сестры всех обманули?
Но Густа была на стороне Нисама! Пусть не сразу признала их правоту, но признала же! Впрочем, она так изменилась после смерти сестры, что король попросил для нее напиток забвения…
