– Не хочу, чтобы он услышал наш разговор и устроил представление, подобно тому, как ты поступила с моим подарком.
– Что вы имеете в виду? – удивилась Скарлетт.
– Хватит уже притворяться! – Поднеся губы к самому уху Скарлетт, Упавшая Звезда прошептал: – Ни одно твое действие не является для меня секретом. Неужели ты в самом деле считала, что Анисса не расскажет мне обо всех твоих задумках?
Да, Скарлетт именно так и считала.
– Мне придется снова наказать тебя за это позже, если только не проявишь себя прямо сейчас. – Гавриил сел на свой кровоточащий трон и заставил Скарлетт взгромоздиться на подлокотник, точно живое украшение. Раньше он называл ее принцессой, но в действительности она лишь пешка. Чувствуя, как кровь пятнает ее прекрасное платье сзади, Скарлетт размышляла о том, в чем еще Анисса ее предала. Но сейчас беспокоиться об этом было не время.
Под пристальными взглядами присутствующих Хулиана провели через весь зал прямиком к сцене. Скарлетт хотела, чтобы он сбежал, но он, должно быть, боялся за нее и поэтому без сопротивления позволил Безумному Шуту и Жрице привязать к своим рукам и ногам веревки.
– Сейчас самое время, – прошептал Гавриил. – Я хочу, чтобы ты направила на него свои силы, отняла у него любовь к тебе и заменила ее ненавистью. Как только я увижу в его глазах подлинное отвращение, позволю ему уйти отсюда живым.
– Я не могу этого сделать, – дрожащим голосом отозвалась Скарлетт. Дело было не только в том, что каждая частичка ее существа противилась мысли, что Хулиан будет презирать ее. – Я не могу контролировать эмоции.
– Тогда он умрет, – спокойно заметил Гавриил. – Более того, если я почувствую, что ты пытаешься каким-либо образом повлиять на мои чувства, то испепелю эту комнату и убью всех здесь присутствующих.
Скарлетт прерывисто вздохнула, обводя взглядом беспомощных гостей. Одна их половина теперь наблюдала за ней, а другая сосредоточила внимание на стоящем на сцене Хулиане, превращенном в живую марионетку. Даже в нынешней ситуации окружающие его малиновые цвета были ярки и яростны и полны глубокой, бесконечной любви. Она никогда в жизни не чувствовала такой сильной любви, чистой и бескорыстной, без страха или сожаления. Единственное, чего он хотел в тот момент, – чтобы она не пострадала.
Чтобы он выжил, ей придется украсть у него все эти чувства.
Скарлетт готова была заплакать. Она посмотрела на него и одними губами выдохнула: «Я люблю тебя», – зная, что, возможно, никогда больше не произнесет этих слов – и не будет по-настоящему иметь их в виду. Если ей удастся овладеть своими силами, она не просто отнимет у Хулиана способность любить ее. Она наконец-то станет одной из Мойр своего отца и сама лишится возможности испытывать это чувство.
Поэтому, прежде чем пытаться стереть любовь Хулиана, она позволила себе самой в последний раз ее почувствовать. Разрешая своей любви коснуться его, она поняла, что это сродни тому, как два инструмента играют в унисон, создавая более красивую мелодию. Внезапно Скарлетт поняла, как изменить то, что чувствовал Хулиан, – как изменить его песню, чтобы она перестала быть созвучной ее.
Раньше она всегда пыталась спроецировать чувство или образ на другого человека, тогда как на самом деле всего-то и нужно было, что противостоять его чувствам. С помощью магии ей следует добраться до них и отталкивать до тех пор, пока цвета не начнут меняться, меняться, меняться и…
– Нет! – Хулиан пытался бороться с удерживающими его веревками. Хоть он и не слышал нынешнего приказа Упавшей Звезды, однако отлично знал, чего тот добивается от Скарлетт. Хулиан понимал, что нападение на его эмоции вызвано ее магией – той самой, от которой он ее предостерегал. – Не делай этого, Малинка!
Упавшая Звезда щелкнул пальцами, и с их кончиков посыпались искры.
По щекам стоящего на сцене Хулиана потекли слезы. Он изо всех сил боролся с магией Скарлетт, но даже его сопротивление помогало ей одержать верх. Она видела, как его любовь сменяется гневом.
Скарлетт затрясло.
Упавшая Звезда снова схватил ее, чтобы не дать упасть с подлокотника трона. Скарлетт не знала, из-за противодействия ли Хулиана или из-за того, что она, наконец, целиком овладела своими силами, но ее тело, казалось, больше ей не подчиняется.
Она чувствовала, как ее наполняет и окружает магия – подобно тому, как всего несколько мгновений назад делала ее любовь к Хулиану. Это было пьянящее и сильное чувство. Без всяких усилий со своей стороны она вдруг смогла увидеть куда больше, чем просто эмоции Хулиана. Скарлетт различила цвета в противоположном конце комнаты. Нетерпеливый зеленый нескольких Мойр танцевал вокруг радуги испуганных и болезненно любопытных человеческих цветов, и она знала, что если бы захотела, то могла бы изменить их все силой мысли. Это было одновременно чудесно и неправильно. Каждый сантиметр ее кожи покалывало. Когда она мельком взглянула на себя, то заметила, что светится и сияет золотой пылью – и Судьбоносной магией.
– Наконец-то! – Упавшая Звезда крепче сжал ее руку. – Твое превращение почти завершилось, аухтара.
– Не делай этого, Скарлетт! – снова закричал Хулиан.
Собственное имя прозвучало неправильно. Он никогда не называл ее так, только Малинкой. Но это уже не причинило такой боли, как могло бы.
– Ты близка к цели, – сообщил Упавшая Звезда. – Отринь чувства к нему и забери остальную часть своей силы!
Скарлетт надавила настойчивее, и лицо Хулиана превратилось в оскал. Она видела, как его эмоции становятся коричневыми по краям, как бывает с горящим листом бумаги.
Хулиан рванулся в своих путах.
– Ты солгала, Скарлетт! Ты обещала, что всегда будешь выбирать меня. – Его пылающие лихорадочным блеском глаза встретились с ее, но на этот раз в них не было тепла.
Она не спасала его, но уничтожала.
Ее магия дрогнула.
Она не может этого сделать.
Анисса снова и снова повторяла, что, чтобы победить Упавшую Звезду, Скарлетт должна стать той, кто ему всего желанней, но ведь Узница предала ее! Скарлетт понимала, что даже если бы это был единственный способ превзойти своего отца, это стало бы слишком большим предательством по отношению ко всему, во что она верила. Если она позволит Гавриилу подтолкнуть ее к этому, на что еще он сумеет ее уговорить, когда она лишится любви и превратится в Мойру? Не вздумает ли он снова угрожать убить Хулиана, если она откажется забрать его, Гавриила, способность любить? И сможет ли она противостоять ему – а захочет ли?
Скарлетт снова обратилась к своей магии и освободила эмоции Хулиана, выпутывая их из своих собственных до тех пор, пока они не перестали быть хаотичными, смятенными и исполненными ненависти.
Он перестал сопротивляться, и его голова поникла, но при этом он умудрялся смотреть на нее самыми красивыми карими глазами, которые она когда-либо видела. Они были остекленевшими и красными, поскольку ему по-прежнему было больно, – но и его любовь к ней осталась при нем.
