– Да!
Его прикосновение стало еще более жарким, лежащая на плече рука скользнула вверх по ее шее и зарылась ей в волосы, приподнимая ее лицо и заставляя смотреть ему в глаза. Они все еще были отрешенными и очень темными, а золотые вкрапления делали их похожими на разбитые звезды, и Телла попыталась уверить себя, что они ей ненавистны.
Глаза Джекса прекрасны, их она обожает. А глаза Легендо приковывали ее внимание, так что она не могла отвернуться. Она пыталась уверить себя, что это очередная иллюзия, такая же, как и угрожающие поработить ее чувства. Телла смежила веки, но это не помогло, а, наоборот, заставило острее осознать глубокий голос Легендо, когда он сказал:
– Мне жаль, что я оставил тебя той ночью. Я не должен был уходить, не должен был причинять тебе боль. Мне не следовало пугаться и убегать, когда понял, что влюбляюсь в тебя.
Телла тут же открыла глаза, и слова слетели с ее языка прежде, чем она смогла их остановить.
– Ты же сказал мне, что не способен любить!
– Тогда я именно так и считал.
Рука Легендо вынырнула из ее волос и переместилась на щеку, прикасаясь к ней, как к самой большой драгоценности.
– Увы, я не буду заявлять, что постиг суть любви и сам как никто способен на это чувство, потому что прежде никогда никого не любил. Но в тебе, Донателла Дранья, мне нравится все. Абсолютно все. – Его рука опустилась ниже, чтобы погладить ее подбородок. – Мне нравятся секреты, которые ты мне не рассказывала, и ложь, которую пыталась скрыть. Мне нравится твое упрямство и твоя настойчивость. Мне нравится, как ты всегда притворяешься безразличной, когда я навещаю тебя во сне. Мне нравится, что ты никогда не прекращаешь бороться за то, чего хочешь, или за людей, которых любишь, даже если они этого не заслуживают. Я люблю тебя и никогда не разлюблю. Надеюсь, что в глубине души и ты все еще любишь меня.
Он потянулся к ней губами, очень медленно, давая понять, что если она против поцелуя, то нужно отстраниться. Но ей больше не хотелось отстраняться, и она не была уверена даже, что смогла бы это сделать. Любовь – это в самом деле разновидность волшебства. Телла вся дрожала, постепенно избавляясь от остатков чар Джекса, которые Легендо разрушил своим признанием в любви. Он любит ее! При этой мысли ее руки и ноги сильнее задрожали от изумления.
Телла не могла заставить себя заговорить, поэтому попыталась выразить свою любовь в поцелуе, когда его теплые губы, наконец, прижались к ее губам. Такие совершенные, мягкие, приятные и нежные. Хотя ей самой нужно было дать Легендо понять, что любит его, ей казалось, что это он снова и снова повторяет свое признание с каждым томным прикосновением губ, как будто они никуда не спешат и все время мира в их распоряжении…
Телла вдруг резко отстранилась от Легендо, хотя ничего подобного делать не собиралась. Она любила его и нисколько не сомневалась в своих чувствах. Она хотела, чтобы он продолжал целовать ее до тех пор, пока она не забудет, как дышать. Она хотела бы провести в его объятиях целую вечность, но, если не оттолкнет прямо сейчас, никакой вечности у нее не будет.
Челюсть Легендо напряглась, на лице снова отразилось страдальческое выражение.
– Что-то не так?
– Тебе нужно уйти. – Телла не узнавала собственный голос, и каждое сказанное слово давалось ей с большим трудом. Ей бы повести себя как эгоистка, удержать его при себе, но любовь заставляла поступить с точностью до наоборот.
– Немедленно убирайся, иначе останешься таким навсегда.
– Слишком поздно.
– Ничего подобного! – Телла снова толкнула его, но Легендо даже не пошатнулся.
Тогда Телла повернулась, чтобы убежать. Если он не собирается уходить, это придется сделать ей. Но прежде чем она успела сдвинуться с места, он обхватил ее рукой за запястье и, притянув к себе, снова обнял.
– Телла!
– Сейчас же отпусти! – Она не могла не видеть, что он меняется на глазах. Метаморфоза началась с улыбки, осветившей его лицо и исполненной любви. Телла попыталась вырваться из его рук, но действовала недостаточно решительно. Она всегда считала его красивым, а теперь его взгляд и вовсе заключал в себе целый мир.
– Если ты будешь и дальше меня обнимать, я больше не смогу тебе сопротивляться.
– Вот и хорошо. Я и не хочу, чтобы ты сопротивлялась. Я просто хочу любить тебя. – Обняв, он оторвал ее от земли и снова поцеловал в губы. – Это мой выбор, и я выбираю тебя, Донателла. Мне не нужно бессмертие. Ты – моя вечность!
Истинная концовка
Скарлетт
Кого ни спроси, любой счел бы ее платье идеальным. Любой – но только не сама Скарлетт, для которой замены Судьбоносному наряду попросту не существовало. Однако выбранный ею для сегодняшних торжеств туалет был прекрасен: плотно облегающий фигуру, со струящимся по спине шлейфом, белее нетронутого снега и украшенный шелковыми красными розами. Под стать платью была и сотканная из цветочных лепестков накидка, присланная Отравой в качестве подарка на коронацию. Но какой бы роскошной и необычной она ни была и как бы царственно Скарлетт в ней ни выглядела, надеть ее не могла.
Отрава оживил всех, кого превратил в камень, и договорился со Скарлетт о перемирии. Однако, всего один вечер побыв подданными Упавшей Звезды, жители Валенды теперь с недоверием относились ко всем Мойрам, включая и саму Скарлетт – дочь бога Судьбы, – пусть даже она так и не сумела в полной мере овладеть своими способностями.
– Выглядишь потрясающе, – сообщила появившаяся за спиной Скарлетт Телла. Она широко ухмылялась, как кошка, только что поймавшая птичку.
Сестры отражались в позолоченном зеркале, вполне соответствующем убранству императорских покоев, в которых даже на легких занавесках были вышиты золотые листочки. И все это великолепие принадлежало Скарлетт. Она то и дело ловила себя на мысли о том, как хорошо было бы воспользоваться Ключом Грёз и ускользнуть от возложенной на нее огромной ответственности, но понимала, что сей Судьбоносный предмет попал к ней в руки совсем по другой причине.
– Вся империя воспылает к тебе такой неистовой любовью, что Хулиан лопнет от ревности, – добавила Телла.
Скарлетт негромко рассмеялась.
– Хулиан уже ревнует! Он считает, что Отрава в меня влюбился.
– Так ведь это правда! По какой бы еще причине он так быстро согласился на перемирие с тобой?
– Возможно, потому, что мою сестру прозвали Истребительницей Мойр.
Щеки Теллы порозовели от гордости.
– Думаешь, мое изображение могут даже поместить на плакат с припиской «Разыскивается опасная преступница»?
