– Ну, извлекатель? – сказала она, кончив перезаряжать. Она действовала так быстро, словно умела все. Кожа ее была цвета крови. Ее глаза уже не были прикрыты фиолетовыми линзами, мешавшими ей извлекать. Минутку, это что, он сделал? Его потряхивало, он чувствовал себя опустошенным. Однако ее блеф сработал. Солдаты поворачивались к стене, решив не становиться на пути этой бешеной бабы.
Она обращалась к нему.
Да, гений, она видела, как ты начертал две зеленых пики и насадил на них пару Зерцал.
Это заставило Кипа посмотреть на людей, которых он убил. Это было ошибкой. У одного из них была грязная окровавленная дыра в груди размером с кулак Кипа. Голова второго была разворочена, осколки белой кости торчали среди красного в картине, не желавшей складываться в лицо.
– Кип, это, как правило, плохая идея, когда ты новичок, но я прошу тебя извлечь побольше зеленого. Ты нужен мне рядом, – прошипела Каррис.
Он пялился на потеки крови на земле. Солдаты пробивались к воротам прямо по ошметкам мозга и осколкам костей, огибая скорее извлекателей, чем тех кого он убил.
– Кип! – Она отвесила ему крепкую оплеуху. – Поплачешь потом. Сейчас будь мужиком. – Красные алмазы в ее изумрудных глазах пылали. Она выругалась, мгновение подумала, что-то выискивая, затем несколько прядей зеленого протянулись от ее глаз к кончикам пальцев сквозь океан красного, заливавшего ее бледную кожу, и в ее руках появилось что-то маленькое.
Очки. Очки полностью из зеленого люксина. Она надела их ему на нос, приладила, сделала что-то, чтобы закрепить их, и отступила на шаг.
– Теперь тяни! – приказала она.
Кип был губкой. Это было все равно как выйти наружу в жаркий день, закрыв глаза и купаясь в тепле. Повсюду, куда он смотрел, были светлые поверхности, дома и белые на солнце склоны, и все они давали ему магию. Он впитывал ее, ощущая мощь. Свободу. Пульсирующая боль в обожженной руке утихла совсем. Он присоединился к потоку солдат, бегущих к пролому в стене. Мушкетный огонь сверху почти прекратился. Наступало великолепное утро, яркое, свежее, медленно выжигая туман. Скоро станет жарко.
Прежде, пока он стоял на месте, поток людей обтекал его как булыжник, когда они увидели, что он извлекатель, но как только он присоединился к потоку, его стали толкать, как и всех прочих. Чем ближе к стене, тем становилось теснее, и люди, старавшиеся держаться в своих подразделениях, сильно напирали. По мере того как становилось все теснее, Кип начал сопротивляться. Он не был уверен, насколько он сам возбужден и насколько повлиял на него зеленый люксин, но мог сказать, что реагирует не одна его психика.
В скоплении коней и людей в броне – хотя лишь малая часть армии короля Гарадула имела доспех или униформу – Кип потерял из виду самого короля Гарадула. Каррис проскользнула к нему, используя всю свою гибкость и мускулы, чтобы протиснуться между рядами солдат и пробиться вперед. Кип вскоре потерял из виду и ее. Он мог только оставаться на ногах в плотной толпе у стены.
– Ты! – крикнул кто-то.
Кип поднял взгляд. Всадник в десяти шагах смотрел на него. Кип понятия не имел, кто это.
– Ты! – повторил офицер. – Ты не наш!
Поначалу Кип не понял, кто это. Он подумал, что это, наверное, кто-то из солдат, конвоировавших его вместе с Зимуном после того, как он устроил взрыв у костра. Но даже это было лишь догадкой. К сожалению, это не имело значения. Этот человек узнал его.
Офицер потянул мушкет, пытаясь вырвать его из седельного чехла, но со всех сторон напирали лошади других бойцов, и мушкет застрял.
– Шпион! Предатель! – крикнул офицер, указывая на Кипа. – У него нет рукавов! Он не наш. Убийца! Шпион! Этот зеленый – шпион!
Кипа вытолкнули на груду мусора прямо в воротах. Он оказался на виду. Все могли видеть его. Офицер в конце концов высвободил мушкет и яростно пнул лошадь, чтобы прорваться к Кипу. Обернувшись к нему, не веря, что тот может начать палить в толпу соратников, Кип поднял руки, чтобы извлечь хоть что-то, начертать что угодно. Он поскользнулся на мусоре, и хлынувшая толпа – кто-то отпрянул, кто-то тянулся к нему – сбила его с ног. Он падал поэтапно. Люди толпились так тесно, что он упал не сразу, но удержать от падения ничто его уже не могло.
Пролом в стене изрыгнул людей в Гарристон. Кип упал и покатился.
Кто-то наступил на его обожженную левую руку. Он закричал. По нему шли, кто-то споткнулся об него, кто-то наступил ему на живот, кто-то пнул его ногой в голову. Он споткнулся, скатился по куче мусора, попытался встать и получил удар прикладом мушкета. Он оказался на спине, голова гудела, левая рука горела от боли, глаза не фокусировались. Невольно он снова опрокинулся на спину, как в тот момент, когда магистресса Хелель пыталась убить его, и снова толку от него было как от перевернутой черепахи.
Как будто Вселенная знала, что Кипу надо идти путем труса, и все вокруг объединилось в заговоре против него, чтобы он упал именно здесь.
Следующее, что он осознал – сгрудившихся вокруг людей, которые пинали, пинали его. Некоторые пытались бить его прикладами мушкетов, но они стояли вокруг него настолько тесно, что он ощутил лишь несколько скользящих ударов по ногам. В былые дни он просто перекатился бы на живот и закрыл голову руками, свернулся бы клубком и ждал бы, пока Рам не утвердит свое превосходство снова, устанет от этой игры и оставит его в покое. Здесь такое означало бы смерть.
Ты хочешь, чтобы я получал побои лежа?
Да, Кип. Таков твой путь.
Ты хочешь, чтобы я умер лежа?
Смирись с этим, Кип, ты не боец, особенно когда доходит до дела. Почему бы тебе не свернуться в клубок и не уйти?
Часть его ждала, что Каррис спасет его. Она была бойцом. Воином. Извлекателем. Она была быстра и решительна, проворна и смертоносна как с магией, так и с клинком.
Толпа была как зверь, злобная, кишащая, ревущая масса, утратившая всю индивидуальность. И Кип ненавидел ее. Он отдернул голову, когда кто-то попытался наступить на нее. Он видел глумливые рожи. Скалящиеся рты. Лица, перекошенные ненавистью.
Часть его ждала, что Железный Кулак спасет его. Этот человек прежде появлялся из ниоткуда дважды и спасал его. Железный Кулак был огромный, сильный, пугающий. Он был спокоен и неподвижен как сталь. Страж.
Часть его ждала, что Лив спасет его. Почему нет? Она появилась в последний момент, чтобы спасти его от той убийцы Хелель.
Часть его ждала, что Гэвин спасет его. Что ж это за Призма, если он не сможет спасти собственного ублюдка? Гэвин был здесь. Где-то. Он должен быть близко. Он должен знать, что стена проломлена. Он должен спешить сюда прямо сейчас.
Удар пришелся Кипу по почкам, послав копья боли по всему телу. Когда он увернулся, в лицо ему врезался кулак. Голова его отскочила от камней. Кровь брызнула из носа, потекла в рот и по подбородку.
Никто не шел на помощь. Прямо как когда мать заперла его, восьмилетнего, в чулане, потому что он слишком много ныл или болтал – он даже не помнил, что он сделал не так. Он просто помнил отвращение на ее лице. Она презирала его. Она выплеснула на него его суп, заперла дверь и ушла накуриться. И забыла о нем. Потому, что он ничего не стоил.
