– Он мой подданный, и я могу сделать с ним все что пожелаю.
Остался лишь один козырь. Гэвин сказал:
– Ты спрашивал, зачем я сунулся в это отхожее место, которое ты называешь своим королевством. Эта причина – Кип. И мое право на него выше твоего. Он мой ублюдок.
Взгляд Раска Гарадула окаменел, и Гэвин понял, что теперь действительно победил. Никто публично не признается в позоре, если это неправда. И еще он понял, прежде чем тот успел заговорить, что ему придется убить короля Раска Гарадула. Но не сегодня.
– Твое время кончилось, – сказал Раск Гарадул. – Твое и Хромерии. Вам конец. Свет не сковать. Помни это, Призма: мы заберем то, что вы украли. Ужасы вашей власти почти закончились. И когда придет конец, я буду там. Я клянусь в этом.
Глава 18
Каррис вела плоскодонку вниз по течению, пока река не повернула и она не исчезла из видимости. Она не думала, что солдаты видели ее бегство, потому подогнала лодку к противоположному берегу и нашла холм, с которого ей было видно Гэвина. Она на четвереньках вскарабкалась на холм. Между ним и ею было несколько деревьев, кустов и высокая трава. Идеально. Но вот расстояние не было идеальным. Она была отличным стрелком, но у нее был простой рекурсивный лук, а не длинный. Хороший, удобный для переноски, очень точно бьющий с семидесяти шагов. Но сто двадцать шагов – другое дело. Она мысленно подсчитала. Разброс будет в четыре фута, и стрелять придется быстро. Если сатрап Гарадул будет стоять на месте, она при скорости в четыре стрелы в несколько секунд сможет скорректировать прицел. Неплохо. По крайней мере, лучший выбор на данный момент. Она быстро спустилась с вершины холма и натянула тетиву, проверила оперение и остроту стрел, а затем снова вернулась на позицию, скрытная и смертоносная.
Когда Гэвин с сатрапом проговорили несколько минут, Каррис расслабилась. Гэвин мог заговорить кого угодно, кроме разве что Белой. Хотя Гэвин стоял среди груд трупов солдат Раска Гарадула, сейчас, вероятно, вопрос был в том, сколько сатрап заплатит Гэвину за беспокойство.
Удостоверившись, что сможет видеть Гэвина и что оружие под рукой, Каррис открыла свою сумку. Белая приказала не читать приказа, пока она не отплывет в Тирею, так что Каррис сунула его на самое дно, под смену белья, запасные очки, кухонные принадлежности, несколько свечек и гранат – хвала Ороламу, они не загорелись, когда она упала во время схватки, но риск того стоил. Она вытащила сложенное письмо. Как все важные приказы, оно было написано на тончайшей бумаге, внешняя сторона которой была покрыта каракулями, чтобы прозрачную бумагу невозможно было просто поднести к свету и прочесть. Печать была с простым затвором-заклинанием: любой, кто просто сломал бы ее, соединил бы две контактные люксиновые точки, и вспыхнул бы небольшой, но мгновенный пожар. Конечно, печать не была дуракоустойчивой: любой осторожный извлекатель мог бы обезвредить ее или любой неизвлекатель мог бы разрезать письмо вокруг печати, но порой простые предосторожности срабатывали там, где пасовали более изощренные схемы.
Каррис проверила Гэвина. Все еще разговаривает. Хорошо.
Вытянув немного зеленого из травы, на которой она сидела, она разрядила ловушку на печати. Гэвин велел ей не верить письму, написанному самой Белой. Так кто вероятнее всего солжет ей? Гэвин, десять из десяти. От этой мысли ее затошнило. Нет, она забегает вперед. Она почти отложила было письмо – потом разберется.
Но ее приказы касались Тиреи, возможно, даже сатрапа Гарадула, а сатрап стоял у нее на виду. Возможно, ей приказано убить его – или постараться, чтобы никто другой его не убил. Так что надо было все узнать прямо сейчас.
Она открыла письмо. Почерк Белой был слегка неровным, но все еще выразительным и элегантным. Каррис автоматически переводила изощренный код. «Ввиду того, что пурпурный может быть новым цветом, мы все были бы рады узнать о новых фасонах». Внедриться и узнать о намерениях сатрапа. Семь Сатрапий и Хромерию беспокоит новый сатрап и то, чего он хочет.
Последнее «х» заканчивалось завитушкой, обозначающей окончание формального кода, но письмо продолжалось. «Я также получила известие о пятнадцатилетнем мальчике из города Ректон. Его мать утверждает, что его отец Г. Если сможешь, выясни. Мне хотелось бы встретиться с ними». У Гэвина в Ректоне бастард. Привези мать и сына в Хромерию.
Каррис посмотрела на Гэвина как раз в тот момент, когда он создал дубинку и ударил ей мальчика по голове. Это могло бы выглядеть как забавно, так и тревожно, только вот ощущение было такое, что ее саму ударили точно так же. Она тупо смотрела, как Гэвин ставит люксиновую стену, гасит атаку и продолжает говорить – холодно до самого конца.
Она была так ошеломлена, что даже не взялась за лук. Это был Ректон. Мальчик умеет извлекать. Есть ли шанс, что это просто совпадение? Это ведь она настояла, чтобы Гэвин направил свое летающее устройство сюда. Она ощутила холод. В том, что они оказались здесь, явно виделась рука Оролама. Каррис знала, что Ороламу нет дела до нее. Она была незначительной. Тогда ради чего? Испытание для Гэвина?
Пятнадцать лет. Сукин сын. Этот ребенок был зачат, когда они с Гэвином были помолвлены.
Гэвин поднял парнишку – с натугой, тот был пухлым и высоким – и забросил его на плечо. Затем он пошел к реке, словно ему было плевать на весь мир. Этот человек действительно уходил прочь от сатрапа, оставив за собой тридцать трупов сатраповой гвардии. Как всегда, Гэвин был надменен, неудержим, невозмутим. Обычные правила не касались его.
Никогда.
На какой-то недобрый момент Каррис снова стала шестнадцатилетней девочкой, оторванной от всего, что она знала и всех, кого любила. Она проплакала весь тот день, плакала, пока не поняла, что никто не придет ее утешить. Она извлекла красный, чтобы утешиться в жаре и ярости. Она извлекла столько красного, что это почти убило ее. Сейчас ей даже не надо было извлекать. Ярость пульсировала в ней с ударами сердца. «Не верь тому, что в твоем приказе», – сказал Гэвин. Конечно. Лгун.
Сукин сын.
Вот почему Белая велела ей не открывать приказ сразу же.
Она хотела, чтобы Каррис как следует остыла, прежде чем встретится с Гэвином. Чтобы не возникло проблем.
Как мило знать, что два самых важных в ее жизни человека манипулируют ею.
Гэвин создал на реке лодку и положил туда мальчика. Он не торопился и позволил течению подхватить ее, даже не обернувшись.
Однако он наверняка был готов обернуться в любой момент. Гэвин обошелся с сатрапом Гарадулом как с собакой, а зрительный контакт мог спровоцировать его. Каррис, с которой тоже обходились как с собакой, знала об этом все, не так ли?
Она обнаружила, что встала и идет к реке. Ее очки волшебным образом оказались у нее на носу. Если бы сатрап Гарадул не был в двухстах шагах от них, Каррис подумала бы, что сейчас метнет огненный шар в голову Гэвина. Он обогнул выступ берега на лодке и увидел выражение ее лица.
