Прежде чем уехать, я еще раз пишу Джастину и прошу его перезвонить, как только он освободится.
Я ездила сюда сотни раз, но никогда при этом не была за рулем автомобиля – за исключением тех редких случаев, когда Диана позволяла мне вести машину по пути домой. И никогда при этом мысли у меня не были такими мрачными.
Но, как ни странно, в этот раз встреча с отцом меня не пугает, как обычно. У меня столько вопросов, на которые требуются ответы, что я не могу дождаться, когда же наконец увижу его и смогу нормально поговорить. По телефону до отца дозвониться практически невозможно – просто позвонить в тюрьму и попросить принять звонок за его счет нельзя. Ты должен предоплатить разговор, причем через стороннего провайдера – что крайне затруднительно сделать, если у тебя нет стационарного телефона.
Я с трудом могу усидеть на месте. Больше всего меня мучает вопрос о том, как пистолет моего отца оказался связан с нападением на Шарлотту Коберн?
Мимо стремительно проносится пейзаж. Я стараюсь особенно не разгоняться, как бы мне ни хотелось побыстрее добраться до места. Я то давлю на газ слишком сильно, то заставляю себя сбавить скорость – это не мой автомобиль, и я не могу им рисковать. К тому же я за сегодня уже успела пообщаться с полицией. Одного раза более чем достаточно.
Одно кукурузное поле сменяется другим. Маленькие точки фермерских домиков, виднеющиеся на горизонте, все увеличиваются – я выезжаю из города.
Беспокойные пальцы не могут найти себе места – я то стучу по рулю, то нервно щиплю себя за коленку, то кручу колесико радио. Хорошо еще, что я одна и никто не мешает мне нервно дергаться, иначе я бы уже изгрызла себе все пальцы.
После поворота становится видно кирпичное здание. На фоне пасторальных сельскохозяйственных угодий, по которым разгуливают упитанные коровы, выглядит оно как бельмо на глазу. Отвратительное здание, наполненное людьми, которые делали в своей жизни много чего отвратительного.
Сегодня необычный день – день, в который мне не хочется вдарить по тормозам, выпрыгнуть из автомобиля и убежать. Я решаю делать все медленно и размеренно, решаю не спешить слишком сильно, как бы мне этого ни хотелось.
Я нетерпеливо прохожу через обычные процедуры досмотра и прошу охранницу проверить меня металлодетектором, а не сканером, – так безопаснее для ребенка.
К счастью, сегодня на мне просторные штаны и длинный свитер, и мою беременность сложно заметить. Мы с отцом не виделись довольно давно. Когда его приводят в полупустой зал для свиданий, я замечаю, что сегодня отец тише, чем обычно. Может быть, потому, что сейчас середина недели, а не выходные?
Он берет мою руку в свою мозолистую ладонь.
– Как поживает мой Птенчик?
Старое неизменное прозвище. Мы оба словно застряли в том времени, когда отца увозили в тюрьму.
– Все хорошо, – с кислым лицом отвечаю я. Отец откидывается на спинку кресла и окидывает меня изучающим взглядом. Его плечи напрягаются.
– Что не так, Птенчик? Какие-то проблемы?
Времени он не тратит – сразу переходит к делу. На самом деле, мне эта его черта нравится. Так, наверное, все же проще общаться – даже когда дела идут не очень. Да у нас и нет времени обмениваться любезностями – часы посещения скоро могут закончиться.
– Ну так как твои успехи? – спрашивает он. Я прячу лицо в ладонях.
– Да никак.
– А в чем проблема?
– Много в чем. Для начала – она беременна.
– Что?
– Ты меня слышал.
– Мы можем использовать это себе на пользу… – начинает рассуждать отец и принимается ковырять пальцем стол. – Она в отношениях?
– Замужем, – сразу уточняю я и смотрю отцу прямо в глаза, когда произношу это имя. – За Ноем.
Его руки непроизвольно сжимаются в кулаки.
– А, этот сукин сын.
– Почему ты не сказал мне, что ребенок, которым она была беременна, пока вы еще не расстались, был не твой? – перехожу я в наступление. – Что он был от Ноя?
Я ожидаю, что сейчас он покраснеет от ярости, но этого не происходит. Напротив, он становится белым, словно лист бумаги.
– Потому что это был спорный момент. Прокурор использовал этот факт в суде, чтобы приписать мне мотив: якобы я хотел ее смерти, потому что она мне изменяла.
– Это было так? – шепотом спрашиваю я.
– Элизабет, – восклицает отец, глубоко шокированный моим вопросом. – Конечно же нет.
Дальше он сидит совсем неподвижно, даже как-то неестественно.
– Когда ты узнал, что она беременна, ты подозревал, что она могла тебе изменять? – продолжаю я. – Ты сомневался в том, что ребенок твой?
– Нет, но наши отношения начались стремительно и так же быстро остыли. Она забеременела через пару месяцев после того, как мы начали встречаться. И я никогда не думал, что ребенок может быть не моим, потому что тогда еще ничего не слышал про Ноя Уайлдера.
– Как ты о нем узнал?
– Уже после того, как меня арестовали. Я и раньше обвинял ее в измене, но никаких доказательств у меня не было, – говорит отец и начинает постукивать сигаретной пачкой по столу. Я догадываюсь, что сейчас он умирает от желания закурить. – Ну а потом оказалось, что этот ребенок – само по себе доказательство.
– Почему я не читала об этом ни в одной газете? – спрашиваю я с явным ощущением, что запуталась. – Я не помню, чтобы хоть где-то упоминалось, что отцом ребенка был Ной.
– Потому что до суда об этом никто не знал, – объясняет отец и угрюмо смотрит на собственные ладони. – Мы отчаянно пытались не допустить, чтобы информация об этом где-то всплыла. Потому что не было никаких доказательств о том, что я знал об измене до несчастного случая.
– Это еще не все, – продолжаю я и делаю глубокий вдох. Сейчас из-за своего растущего живота я сижу немного дальше, чем обычно, так что мне приходится практически лечь на стол, чтобы отец мог разобрать мой шепот. – Ты просил кого-то напугать ее?
– Элизабет, – он смотрит на меня тяжелым взглядом. – Ты не можешь говорить здесь такие вещи.
– Просил или нет? – резко спрашиваю я. – Ее прошлой ночью ограбили.
– Она не пострадала? – спрашивает отец, и мне кажется, что выглядит он как-то подозрительно.
– При ограблении использовали пистолет. Напали на нее рядом с продуктовым магазином.
– В нее стреляли?
– Нет, только украли кошелек и украшения.
– Так?
– Это была твоя идея?
Отец ничего не отвечает, только молча крутит в руках пачку сигарет.
– Папа, они нашли твой пистолет.
Он кладет пачку на стол.
– Что?
– Пистолет, зарегистрированный на твое имя. Я слышала, как полицейские сказали, что нашли его рядом с местом нападения.
