Я закатываю его в гардеробную, расположенную в гостевой спальне, и некоторое время колеблюсь, не уверенная, что мне делать. Я не хочу копаться в ее вещах, но Элли говорила, что из школы ей пришли письма, которые срочно нужно проверить. Я беспокоюсь, что если этого не сделать сейчас, позже мы можем просто об этом забыть. А я совсем не хочу, чтобы Элли наказали еще сильнее за то, что она забыла про письма. Для подростков вообще не характерно ответственно относиться к почте.
Так что я расстегиваю переднее отделение чемодана и вытаскиваю пачку конвертов. Вот и два письма из ее прежней школы.
Я запускаю руку поглубже и нащупываю что-то на самом дне. Когда я вытаскиваю этот предмет, то вижу, что это клетчатая монетница, на дне которой бренчит немного мелочи. Мне стоит свернуть свое расследование – я ведь сама только что обвинила Элли в том, что она мне не доверяет, и тут же лезу в ее вещи. На меня накатывает волна вины.
С другой стороны, Элли, конечно, мой гость, но она все еще посторонний человек, и разве я не должна выяснить, что она может пронести в мой дом? Например, я все еще не знаю, кто украл мой пистолет, и до конца не уверена, что Элли тут ни при чем. И это одна из причин, почему я ее сюда пригласила.
Я запускаю руку в другое отделение чемодана. Внутри что-то гремит. Я извлекаю на свет божий коробочку леденцов. Мои любимые, кисленькие.
Я широко улыбаюсь. Во время беременности ужасно хочется сахара, так что я открываю коробочку, чтобы съесть пару штучек.
Но в коробочке лежат совсем не леденцы. Открыв крышку, я нахожу внутри мои кредитные и дебетовые карты – те самые, которые украли во время ограбления.
Я нетвердым шагом ухожу в ванную комнату, чувствуя, как мне отчаянно не хватает воздуха. Просто стою там, уперевшись руками в край раковины и не шевелясь. Краем глаза я замечаю свое отражение в зеркале: лицо побелело до нездорового желчного цвета, шея и грудь, наоборот, раскраснелись.
Среди карт я нахожу и свои права. Моя фотография многолетней давности радостно улыбается мне в ответ. Я внимательно изучаю права, раз за разом перечитывая строчки текста – просто чтобы убедиться, что на них действительно указано мое имя, и я все это не выдумала.
На меня накатывает тошнота, и я опускаюсь на колени перед унитазом, крепко сжимая в кулаке коробочку из-под конфет и банковские карточки.
Я напоминаю себе, что не могу это забрать. Элли поймет, что я все знаю, а этого допустить нельзя.
Я с отвращением запихиваю улики обратно в коробку. Улики, доказывающие, что Элизабет Лафлин – воровка. И подтверждение того, что именно она взяла мой пистолет.
А я предложила ей жить в нашем доме. Я в отчаянии шлепаю себя по лбу. Это все было спланировано? Она хотела вызвать у меня жалость, чтобы потом обчистить мой дом?
Человек, который меня ограбил – мужчина, это ясно и по его комплекции, и по его силе. Но Элли как-то с этим связана, даже если она и не участвовала напрямую.
От ужаса у меня по шее бегут ледяные мурашки. Элли знает, что Ноя сейчас нет в городе. И возможно, не будет еще долгие месяцы.
Я закусываю кулак, чтобы не закричать. Как я могла быть такой идиоткой? Впустила ее в нашу жизнь, пыталась ей помочь, тогда как она хотела только навредить мне. Она знает, что я почти всегда одна, что я – легкая цель.
Я встаю. Мне нужно позвонить Ною и рассказать ему все это, а потом заявить в полицию.
В зеркале меня встречает мой собственный усталый взгляд. Проблемы с деньгами могут пробудить в людях худшие качества, а ситуация Элли весьма плачевна.
А что, если они решат похитить моего ребенка?
Я слышу голос Элли еще до того, как она оказывается в поле моего зрения, и быстро выкидываю коробочку с леденцами в мусорку.
Элли входит в ванную – я вижу ее отражение в зеркале. Она вытирает рот рукой, и выражение лица у нее какое-то очень странное.
– Что вы тут делаете?
– Я, э-э… Я принесла твои сумки из джипа, а потом меня вдруг начало тошнить.
– Я же сказала, что сама это сделаю.
– Ты беременна.
– Да, но я же не калека. И насколько я помню, вы тоже беременны, – отвечает Элли и оглядывается на гардеробную, где на полу лежит ее открытый чемодан.
– Что вы искали в моих вещах? – холодно спрашивает она. Я ловлю ее взгляд через зеркало. Встретиться с ней лицом к лицу я сейчас просто физически не могу. Словно пытаюсь избежать столкновения.
– Хотела повесить твою одежду.
– Пожалуйста, не надо.
– И забрать это, – продолжаю я, протягивая ей конверты из школы.
– Я бы сама вам их отдала, если бы вы попросили, – вздыхает Элли, выхватывая их из моей руки. – Я их не прячу. Я вам сама о них рассказала.
– Я прошу у тебя их сейчас, – говорю я и перехожу в наступление. – Я просто беспокоилась, что забуду об этом и мы не ответим на них в срок. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. И знаешь, было бы неплохо, если бы ты смогла вернуться в свою прежнюю школу.
– Вы думаете, мне дадут такой шанс? – удивленно спрашивает Элли. Я убедительно киваю. Надеюсь, если Элли решит, что у меня есть способ добиться этого, она немного притормозит со своими планами. Даст мне достаточно времени для того, чтобы я поняла, кто является ее сообщником.
– Хорошо, я поняла. Но давайте договоримся, что вы не будете копаться в моих шмотках? – настаивает она, нервно теребя край своего чемодана. – У меня есть право на личное пространство.
– Конечно, ты совершенно права, – перебиваю я ее, обезоруживающе поднимая руки в воздух. – Я должна была просто спросить. Такого больше не повторится, – обещаю я. И извиняюсь еще раз, – Прости. Для меня это все в новинку.
В других обстоятельствах, наверное, было бы забавно наблюдать, как Элли хаотично шарит по отделам своего чемодана, а затем потрошит рюкзак. Наконец сдавшись, она просто подозрительно обводит спальню взглядом.
– Я не хотела так остро реагировать. Это ваш дом. Да и учитывая мое прошлое, я бы на вашем месте боялась, нет ли у меня с собой ножа или заточки.
Я стараюсь вести себя как можно более естественно.
– Нет, я тебе доверяю, – говорю я и выдавливаю холодную улыбку, которой позавидовала бы сама Снежная Королева. – Надеюсь, ты тоже мне веришь.
– Да, я просто… У меня почти ничего нет. В смысле, своего собственного, – уточняет она с таким взглядом, который кажется мне угрожающим. – Вот почему я такая собственница. Потому что слишком многое уже потеряла, понимаете?
– Собственница? – я постукиваю пальцем по щеке. – Да, это слово хорошо тебя описывает. Если скажешь, что ты ищешь, может быть, я смогу помочь?
– Ужасно хочу леденцов. Мне казалось, у меня была тут коробочка.
– Ой, – я шлепаю себя ладонью по лбу. – Я нашла коробочку, но думала, что она пустая, так что выкинула ее в мусорную корзину.
