– Почему Диана сама не пришла? – бурчит Марш.
– А когда Диана вообще приходила в школу? – резко спрашиваю я. Марш с этим спорить не может, так что ей не остается ничего другого, кроме как позвонить Митчуму. Правда, Марш почему-то считает, что «позвонить» – это крикнуть через весь коридор.
– Пришла тетя Элизабет Лафлин! – орет она, выстукивая что-то ногтями по древней клавиатуре. Из полуоткрытой двери кабинета доносится полурычащий вздох, затем скрипит кожа.
Марш не предлагает мне сесть, так что я остаюсь стоять, только решаю отойти к большой доске объявлений, висящей на стене. На ней вывешены ежемесячные награды, а также значится цель на этот год – сбор средств на строительство нового дендрария. По-моему, им лучше было бы купить Марш новый компьютер.
– И вот мы снова встретились, – произносит директор Митчум. Его голос заставляет меня вздрогнуть, и я медленно оборачиваюсь, натянув на лицо свою лучшую улыбку.
– Шарлотта, – я протягиваю ему руку, гадая, согласится ли он в этот раз ее пожать. К сожалению, он соглашается. Ладонь у него вялая и мокрая – худшее сочетание.
– Сюда, – говорит Митчум, указывая мне на свой кабинет, словно я могу заблудиться посреди пустого холла.
Мы заходим внутрь. Обстановка у директора Митчума скудная и состоит сплошь из коричневого различных оттенков. Коричневые стулья, ковер, стол. Все выглядит потрепанным. Кажется, единственный ценный здесь предмет – это относительно новый компьютер.
Стол у Митчума пустой, даже ни одной фотографии не найдется. Зато у стола стоит кожаный компьютерный стул, который, судя по общей обшарпанности и торчащей набивке, очень дорог сердцу директора и сопровождал его на протяжении долгих лет.
Может, им стоит внести в список необходимых расходов закупку новой мебели? Меня передергивает от мысли, как же тогда выглядят учебные кабинеты.
С другой стороны стола стоит стул для посетителей. Как и всегда в подобных кабинетах – очень неудобный даже на вид.
Митчум машет рукой, приглашая меня сесть, и сразу переходит к делу, не тратя времени на формальности.
– В больнице мы познакомились не при лучших обстоятельствах. – Митчум снова сплетает пальцы, и в этот раз я успеваю заметить, что он не женат. – Чем я сейчас могу вам помочь?
По тому, как бегают его глаза, я вижу: это человек, который вроде как должен быть здесь главным, но которого на самом деле постоянно осаживают мамочки-домохозяйки, уверенные, что они куда лучше него могут справиться с управлением школой. Нужно держать это в уме, если я хочу добиться своей цели.
– Во-первых, прошу прощения, что я не записалась на прием. Я не хотела проявлять неуважение, но мне нужно поделиться новостями про Элизабет и, возможно, получить ваш совет. Хотя, конечно, сейчас она больше не ваша ответственность…
Тут я вижу, как в его глазах загорается огонек. Мужчины обожают раздавать советы – особенно, когда вы просите об этом первой.
– Шарлотта, позвольте говорить напрямую. Перво-наперво – я не понимаю, почему сейчас здесь сидит не ее приемная мать.
– Хороший вопрос. Справедливый, – отмечаю я и делаю глубокий вдох. – Диана – мать-одиночка с тремя приемными детьми, двое из которых требуют постоянного внимания и заботы. К к тому же, она работает. Мы с ней очень близки и полностью друг другу доверяем. Я здесь, в частности, потому, что скоро Элизабет будет восемнадцать, и сейчас она живет со своим старым парнем, Джастином Пенсом. Больше не бывшим. Их отношения меня беспокоят, и я решила прийти, потому что он напрямую замешан в инциденте, произошедшем между Кортни Керр и Элизабет, – рассказываю я, четко понимая, что к этому времени я уже полностью завладела вниманием Митчума. – Я беспокоюсь за Элизабет и ее психическое здоровье. Она только что перенесла выкидыш, и я думаю, мы с вами можем сказать, что это к лучшему, как бы ужасно это ни звучало. Особенно учитывая ее возраст и суматоху, которая происходит из-за всей этой ситуации. Но мы все очень переживаем. Это деликатная ситуация, и я знаю, что это больше не ваша ответственность, но хочу поделиться своими опасениями, раз уж и Джастин, и Кортни все еще здесь учатся.
Митчум с облегчением вздыхает, но смотрит с сочувствием. Я продолжаю:
– Я бы хотела помочь Элизабет и утешить ее, ведь она моя племянница, но я и сама, – я указываю на свой живот взмахом ладони, – беременна, и сейчас я не тот человек, с которым она хочет разговаривать.
Я замолкаю, он кивает, и я решаю рискнуть:
– Из хороших новостей: я поговорила с семьей Керр, и они не собираются выдвигать обвинения.
– Должно быть, для вас это большое облегчение.
– Как и для вас. Полагаю, что для школы это тоже было поводом для беспокойства, – высказываю я, а Митчум заливается румянцем, медленно стекающим под ворот его рубашки. Он ослабляет галстук, но молчит.
– Элизабет хотела, чтобы я вам это отдала, – продолжаю я, беру сумочку и вытаскиваю конверт. – Держите.
Митчум осторожно берет со стола письмо самыми кончиками пальцев, словно боится, что там бомба.
– Он вас не укусит, – замечаю я.
– Слушайте, я понимаю, она росла в трудных условиях.
– Полностью с вами согласна. Очень тяжело, когда у тебя такое детство. Вот почему я хотела услышать ваше профессиональное мнение. Может быть, у вас есть идеи, как мне помочь ее эмоциональному состоянию? – напряженно говорю я, облизываю губы и наклоняюсь поближе. – Я заметила у нее шрамы. Мне кажется, она режет себя… Да еще и ее отец…
Я позволяю своему голосу драматично угаснуть, и Митчум глотает приманку.
– Небезызвестный Джонатан Рэндалл, – вставляет он и принимается постукивать пальцами по столу. – То, что Джонатан в тюрьме, должно было плохо отразиться на девочке. Ее перевозят из одной семьи в другую – отец в тюрьме, мать погибла от передозировки наркотиков.
Это имя!
Что в имени тебе моем?
Все.
День, когда я в последний раз слышала, чтобы это имя произносили с такой насмешкой, был днем, когда оглашали его приговор.
Мне кажется, будто я тону, ноги словно превратились в желе и мелко подрагивают. Один звук этого имени заставляет комнату вокруг словно бы сжаться. Меня обступают воспоминания. В голове всплывает лицо Джонатана, затем его сменяет лицо Ноя, и они будто смешиваются.
После той ночи в доме моей матери, проведенной за разговором, мы с Ноем вновь вернулись каждый в свою собственную жизнь. Но она возродила нечто, от чего я не могла так просто избавиться. Мы снова начали общаться, и мое сердце все еще принадлежало Ною, как бы я ни пыталась это отрицать. Затем Ной как-то заскочил в гости на выходные – Джонатан тогда уехал из города на подработку. Разумеется, ни Ной, ни Джонатан и не подозревали о наличии в моей жизни другого мужчины.
Мы с Ноем отправились развлекаться. Я вновь ощутила себя собой – молодой и свободной, хотя и изрядно накачанной алкоголем. В те выходные мы не раз занимались сексом, и когда Ной уехал, я была безутешна. Сколько бы времени ни прошло, я все еще не могла представить свою жизнь без него. Так влюбляются в старшей школе – так, что все остальное просто перестает иметь для тебя значение.
