‒ Не нужно. Я не настолько слабая, чтобы не справиться самой.
‒ Хорошо.
Пока Коэн занимался своим бутербродом, я дула на слишком горячий чай.
‒ Вы готовите сами? Кто из вас повар?
‒ Обычно я. Но готовлю только простые вещи.
‒ А из ресторанов еду не заказываете?
‒ Редко. Потому что часто не имеем возможности её есть, банально не бываем дома. Работы очень много.
‒ Вы давно в «ТриЭс»?
‒ Давно.
Пока он ел, я думала о Салиме. И об Арнау, который выдвинулся в ту сторону за ноутбуком – все ли пройдет по плану?
‒ С ним ведь… все будет хорошо? – не удержалась, явила вслух беспокойство.
‒ С Эйсом? Конечно.
Прозвучало уверенно – на душе отлегло. Еще болела рука, но уже не так сильно, рана больше не мешала думать, чувствовать, замечать атмосферу.
‒ Только Салим… Он посмотрит записи с камер, наверняка свяжет меня со всем, что случилось вечером. Попробует отыскать…
‒ Попробовал бы, но не успеет. Его самого сегодня ночью возьмут, и потому волноваться не о чем.
Как с Гэлом легко, как просто. Не мужчина – мечта. Как друг. Когда у тебя всего неделя, лучше оставаться друзьями, лучше не усложнять. А то чувства – они такие: рождаются быстро, уходят неохотно. А когда мужчина красив, галантен, уверен в себе, надежен и корректен, как Гэл, когда с ним тепло… Мне пришлось сдвинуть поток размышления в сторону. От греха… грехов подальше.
‒ С ним там будет… кто-то? С Эйсом?
‒ Конечно. «ТриЭс» ‒ большая организация.
Мне показалось, или в глазах Гэла мелькнули смешинки? Мое волнение относительно Арнау его забавляло, но не нервировало и не злило, как могло бы злить того, кто испытывает к даме влечение. Обычно ревность – спутник всех ситуаций, где «она смотрит на кого-то еще».
От скользкой темы я удалилась, чай остыл до приемлемой температуры, и хотелось еще вот так спокойно посидеть, пообщаться о разном, поэтому вопросы я выдумывала на ходу.
‒ А какие ситуации в вашей работе самые сложные? Если об этом можно говорить.
‒ Можно. – Гэл закончил с бутербродом, пододвинул к себе чашку с чаем. – Сложные, когда приходится сопровождать сделки, где у каждого в кобуре оружие и где каждый от малейшего разногласия готов пустить его в дело.
‒ Там же могут ранить?
‒ Могут.
‒ А забавные? Бывают у вас такие?
Когда накачанный мужчина откидывается на стул и ведет плечами, ты следишь за этим движением, как за эротическим роликом. Главное, слюной не капать.
‒ Ну, нас пару раз нанимали телохранителями дамы. Дамы, которым не была нужна защита в принципе.
‒ Наверное, потому что с вами не стыдно показаться на публике?
‒ Я рад, что ты так считаешь.
Эти двое уже довели мой мозг до состояния, когда я бы и сама была не прочь показаться с ними на публике. Не один раз. И вообще. Это «вообще» смущало меня саму больше всего.
‒ Скажи, я могу кое о чем тебя попросить?
‒ Конечно. О чем?
‒ Будь мне… другом.
Наверное, это странная просьба, но во времена, когда все нестабильно и слишком быстро меняется, нужен кто-то «свой», тот, кому ты веришь.
Коэн долго смотрел на меня, глубоко, прежде чем спросить:
‒ А кто такой друг в твоем понимании? Как он себя ведет?
‒ Ну… другу можно доверять. Рассказывать, делиться. Знать, что с ним можно не ждать подвоха, что он всегда поддержит тебя, отнесется с уважением.
«Защитит. Даже от собственного товарища».
Почему он улыбался ‒ этот парень, сидящий напротив меня?
‒ Собственно, я и так рад относиться к тебе так, как ты только что описала. Но «другом» при этом называться не хочу.
‒ Почему?
И что-то кольнуло внутри. Может, я ему совсем не нравлюсь? Или ему не хочется сближаться с тем, кто вскоре уйдет из его жизни в свою? Давать обещания?
Тишина.
‒ Потому что между друзьями невозможен «карьерный рост».
‒ Что ты имеешь в виду?
‒ Отсутствует возможность сближения.
Обычно да… Но не всегда.
‒ О каком сближении речь, когда нам вместе жить всего семь дней? Уже шесть.
Гэл поднялся из-за стола, убрал чашки, а после опустился на софу позади меня, вытянул руку вдоль спинки. Поза расслабленная.
‒ Могу я показать тебе кое-что?
‒ Что?
‒ Иди сюда ко мне, садись. Я тебя обниму, поглажу по голове, поддержу после долгого и трудного дня. Ведь друзьям так можно?
Э-э-э, можно, наверное. Мое беспокойство относительно того, что сейчас случится, перемежалось с желанием улыбнуться. Забавно все это.
‒ Садись. Просто посиди со мной.
‒ Только пару минут…
‒ Хорошо, пару минут. Этого будет достаточно.
Достаточно для чего?
И я села. Как раз под руку, которая тут же обняла меня за плечи, притянула к себе, позволила опереться на теплый бок. Я вдохнула и выдохнула. Сейчас я почувствую, что мне делается мирно, что я успокаиваюсь…
Но меня накрыло совсем другое. Это касание, этот жар тела, запах… Мне вдруг до невозможного сильно захотелось сейчас забыть про все, что ранее было в моей голове. Захотелось, чтобы Гэл провел по моему плечу ласково, а после поднять лицо навстречу его лицу. И чтобы случился поцелуй. Я сидела, я старалась сидеть, не ерзая, я изо всех сил пыталась расслабиться рядом, но меня терзали совершенно иные мысли. И да, Коэн погладил меня по плечу, отчего у меня сладким спазмом отозвался живот. Главное, не выдыхать шумно, не показывать, не выдавать себя. Черт, кто бы знал, что мое нутро отзовется на его близость так сильно. Ведь так уже было в коридоре, когда он остановился резко, когда я пропиталась его запахом. О чем я думала?
‒ Ты это чувствуешь? – спросили меня бархатным голосом.
Я чувствовала. Мне нужен был секс с тем, кто сидел рядом. До умопомрачения, до отказа всех логических систем. И вранью сейчас бы никто не поверил.
‒ Чувствую.
‒ Между нами слишком сильна химия. Для «просто друзей».
Да, дурацкая была идея.
Мимолетный поворот головы в сторону его лица, и мой взгляд задержался на очень красивых мужских губах. При такой близости одного взгляда на них хватало, чтобы мир перевернулся с ног на голову. Какие там «посиди» пару минут…
