‒ Да, сигнал засек.
После от Арнау он отключился.
Вот, значит, как они работают, думала я, ‒ постоянно. Практически без перерыва. Днем, ночью, утром, вечером – когда застанет сигнал. Сложно было представить, что у ребят из «ТриЭс» спокойная работа, но созерцать их действия в реальной жизни и воображать – две совершенно разные вещи.
Монтировка пригодилась неожиданно – неожиданно для меня, конечно же. Вместо того чтобы подхватывать ей крышки многочисленных заколоченных ящиков, в которых могло обнаружиться что угодно, Гэл подошел к высокой – с него ростом ‒ керамической вазе с узким горлом. Размахнулся и ударил по выпуклому боку с такой силой, что керамика, больше похожая на бетон, раскололась. На пол тут же хлынул наполнитель – не то мелкие опилки, не то крупа. Я видела лишь светлый фонтан, стекающий вниз, и слышала шорох. И пока я пыталась осмыслить, с какой силой нужно было долбануть по вазе, чтобы она треснула, Гэл уже рылся в наполнителе руками. Отыскал на земле два полиэтиленовых пакета-прямоугольника с чем-то белым внутри, сунул их под мышку, не забыл поднять монтировку.
‒ Пойдем, ‒ скомандовал мне.
«Мы здесь закончили».
Я протянула ему руку.
После мы ждали в машине. Кого-то. Вероятно, того, кто на самом деле должен прибыть за наркотиками (почему-то я была уверена, что в вазе обнаружились именно они). Теперь монтировка с пакетами лежали в багажнике, подвесной замок висел на положенном месте, а «Барион» стоял у тротуара с затемненными стеклами. Стало ясно, почему Коэн не срывал доски с окон: не желал, чтобы «гости» обнаружили следы взлома до определенного момента.
Я не знала, почему он взял меня с собой, почему не отправил домой на такси, но где-то внутри радовалась этому факту. Вероятно, задание не представлялось ему опасным; я же неожиданно получила шанс лицезреть Гэла в действии. И это был другой Гэл. Он ощущался другим, практически незнакомым. Теперь в нем была скрытая агрессия, как в Арнау, сталь под кожей. Такого его я боялась рассматривать в открытую, такого не стала бы отрывать без причины от размышлений и дергать по пустякам. Такого его я… хотела раз в сто сильнее. Что-то во мне срабатывало против логики и воли, что-то истинно женское, реагирующее на очень сильного рядом с собой мужчину.
Молчал Коэн, молчала я.
Тот, кто должен был подъехать за пакетами, пока не подъезжал. В какой-то момент я ощутила на себе взгляд Гэла – теперь он был острее, плотнее.
‒ Я пугаю тебя… такой?
Чувствовал и во мне новый отклик на себя.
‒ Н-нет.
Ответ вывалился из моего рта такой же бесформенный, как комок мокрой ваты. Все потому, что мне не хотелось выдавать бурю новых эмоций, взметнувшихся до самой макушки, ударивших в мозг. Жесткий Гэл – это красиво, это умопомрачительно. Много бы я потеряла, уехав домой на такси. Наверное, я странная, а может ‒ как раз нормальная женщина, которой для того, чтобы разложиться на составляющие, нужно почувствовать рядом такой вот тестостерон в чистом виде.
‒ Хорошо.
Он какое-то время смотрел на меня, после обронил:
‒ Это недолго. Скоро будем дома.
Мне, конечно, нравилось дома. Но мне, о чем я не стала бы говорить вслух, нравилось и происходящее сейчас.
Незнакомая машина синего цвета подъехала к двери, ведущей в подвал, пару минут спустя. Люди, выбравшиеся из нее, открыли подвесной замок, спустились вниз. А спустя пару мгновений, обнаружив пропажу, заскочили обратно в салон; водитель синего седана нажал на газ.
И началась погоня. Точнее, преследование на расстоянии.
Седан гнал по мокрому асфальту, выбрасывая из-под колес миллионы брызг; Гэл, держась на расстоянии, не отставал, не выпускал «цель» из вида. Мокрые улицы – дождь все-таки начался, цветные блики витрин и фонарей на асфальте, фары встречных машин. Красивая рука с выпуклыми венами на коробке передач; движения Коэна жесткие, отточенные; скорости, педали, руль, взгляд вперед – все, как единый механизм. Иногда меня от ускорения вдавливало в сидение, и я не могла перестать думать о том, что могла, убегая от головорезов Салима, врезаться в других людей. Какой была бы теперь моя жизнь?
Но я оказалась в правильном месте, в правильное время. Сейчас рядом со мной сидел до предела спокойный водитель-экстремал в гангстерской куртке, а мне казалось, я проживаю самый удивительный вечер своей жизни. Снова иррациональное чувство разлитого в воздухе удовольствия ‒ оно поселилось во мне с момента встречи с этими двумя.
Седан после множества поворотов и ускорений свернул в доки, портовую часть города. Остановился на пустынном пирсе, и тогда Гэл явил преследователям себя.
‒ Жди меня в машине, ‒ вот что он сказал, прежде чем покинуть салон. Куртку оставил на сиденье, проверил кобуру.
Конечно, я ждала его в машине.
И волновалась. Вот теперь точно.
Потому что те, кого преследовал Коэн, отнюдь не обрадовались встрече. Мне не были слышны слова ‒ далеко от машины, только грубая интонация, только голоса.
Стоило Гэлу приблизиться к тому, кто стоял на пирсе (по моим предположениям, этот человек, потерявший наркотики, теперь должен был с кем-то встретиться и ждал он отнюдь не Коэна), как из синего седана выскочили двое громил. Защитники «главаря». На Гэла они кинулись одновременно: первый получил апперкот в челюсть такой силы, что кувыркнулся назад, второму заломили за спину руку, уложили на землю. И пока я пыталась переварить то, с какой скоростью действовал Коэн, тот уже держал пистолет нацеленным снизу в подбородок главаря.
Я моргнула. После еще раз. Когда он успел? Вот это скорость… Главный на прицеле – нажатие на спуск, и ему вынесет через макушку мозги; ботинок Коэна прижимал к земле шею второго пострадавшего – очень жесткий жест, очень показательный.
Мужик на мушке теперь махал руками, и, мне казалось, он оправдывается: мол, не кипятись, мы все поняли ‒ Гэл его о чем-то предупреждал. Наверное, «триэсники», до того как убить, пытаются вразумить: мол, не играйте опасными игрушками, мы следим.
Мне оставалось только предполагать, только смотреть.
Напуганных бандитов Коэн отпустил, но держал их на прицеле все то время, пока они двигались обратно к машине (получившего в челюсть им пришлось тащить волоком), пока садились в нее, пока выруливали с пирса. Только после он спрятал обратно пистолет, направился к «Бариону». По пути приложил пальцы к наушнику, о чем-то сообщил Арнау – наверное, о том, что все прошло «хорошо».
Дальше щелкнул замок открываемой дверцы.
Он просто сидел рядом, а я чувствовала тугой вихрь силы вокруг него. Смесь раздражения, злости, готовности действовать, полные обоймы зарядов в его голове, мышцах, на кончиках пальцев.
‒ Дай мне минуту, ‒ обронил Гэл, сидя в кресле не двигаясь.
