Эйс смотрел на меня ласково, и его вечная нагловатая улыбка в угасающих лучах солнца казалась чарующей.
‒ Чтобы попробовать твой ужин, я готов ждать гораздо дольше часа.
Приятно, тепло.
‒ Вот и отлично. – Коэн чмокнул меня в плечо, поднялся первым и подал мне руку. – Откроем пока пиво перед телевизором, еще остались фисташки.
‒ Только не перебивайте аппетит! – возмутилась я.
‒ Ни в коем разе. Наш аппетит неутолим.
Они смеялись. А я знала, что навсегда заберу кусочек этого океана и этого момента с собой в сердце. И что даже тогда, когда я однажды физически закончусь, перетеку во что-то бесплотное и сияющее, память об этом вечере будет длиться во мне бесконечно.
‒ Уже первые звезды высыпали…
Действительно, стоило поднять голову, можно было разглядеть далекое мерцание на синем своде купола.
‒ К машине?
Кто-то принялся сдувать матрас, кто-то ‒ отряхивать полотенце от песка. Я же, прежде чем помогать собирать вещи, все стояла у воды с надувным мячом в руках.
* * *
Мясо обжаривалось; шипело и пузырилось масло – отличный будет шницель. Сочный, нежный, сытный. Варился рис, и вдобавок к нему ‒ морковь, горошек, мелкая фасоль. Уже начался футбольный матч с неизвестными мне командами – парни отдавали все внимание телевизору. Все, да не все. Изредка я чувствовала на себе ласкающие взгляды Коэна – мягкие, как перышко, почти незаметные. И Арнау – куда плотнее, ощутимее, с разрядами тока через расстояние. Шторм – он и есть шторм.
‒ Вообще не шевелятся в этом сезоне…
‒ Подготовка не та. Говорят, площадку для тренировок сменили.
Пузырилось в бокалах янтарное пиво – плотное, пенное. Я периодически прикладывалась к своему бокалу и получала настоящее удовольствие от вкуса. А если еще закинуть в рот соленый орешек…
‒ Слушай, если бы я так тренил, как они… Да куда, черт, косая передача!
Забавно было наблюдать за ними, увлеченными футболом. Просто мальчишки. Даром, что иногда очень серьезные, прекрасно сложенные или даже грозные. Все равно пацаны.
У меня самой жаловался на голод желудок – пиво не в счет. Хотелось настоящего достойного ужина. И хвала моей подготовке заранее: уже через сорок минут я позвала всех к столу.
Мясо было вкусным, рис ‒ рассыпчатым и лоснящимся от масла, хлеб ‒ свежим, ужин ‒ потрясающим. Опустел пивной бокал; теперь я прохлаждалась с мужчинами на диване. Они смотрели второй тайм игры, я ‒ головой на коленях Коэна, Арнау поглаживал мои ноги, лежащие поверх его коленей. И нет на земле места лучше. Так как в футболе я понимала не особенно много и никогда не была им увлечена, я сосредоточивалась на блудливых ладонях Эйса, дразнящих незаметно, очень невинно. Обычные теплые руки, а ты почему-то ежесекундно ждешь, что сейчас они поползут выше, после ‒ еще чуть-чуть выше. Гэл пропускал через мои волосы пятерню, неспешно расчесывал пальцами локоны. И я нежилась, как на берегу океана. Счастливая, сытая, довольная и совсем чуть-чуть плывущая головой от алкоголя. Или не от него?
Наплавались мы сегодня знатно. И потому, разморенная, еще спустя десять минут, я сообщила:
‒ Вы как хотите, а я спать… ‒ Уселась на софе, потерла щеку и указала на спальню Арнау. – Буду ждать вас там.
Уже не важно, с каким подтекстом будет воспринята данная фраза. Потому что любой из подтекстов отразит сущую правду.
‒ Мы присоединимся позже.
Мне, когда я поднялась с дивана, провели по спине пальцем – знакомый жест. Провел, конечно, Эйс. Подержался за руку и не сразу отпустил Коэн.
* * *
Я проснулась уже возбужденная. Не знаю почему. В спальне ‒ чуть светлее, чем было тогда, когда я засыпала, всего на градус. Темно, и предметы едва различимы, как и силуэты тел. Четыре утра, пятый час?
Проснулась от близости Коэна, от того, что его палец скользил по моим губам, а после меня коснулся мягкий поцелуй, и обдало жаром. Гэл лежал очень близко, и мне хватило намека на движение, чтобы оказаться с ним совсем рядом, прижатой к его груди. Ощутилось вдруг, как это восхитительно ‒ обниматься с одним мужчиной, пока другой лежит за спиной, спит. Интимно, пикантно, незаметно. Это до умопомрачения будоражило ум, тело, все до единого рецепторы. Голый, жаркий Коэн – это десерт, поцелуи с ним – захлестывающий восторг. И поразительно быстро нахлынуло такое возбуждение, что сложно стало сдерживаться. Его член между моими бедрами, как горячая палка – я терлась об нее промежностью, скользила по ней туда-сюда. Палец приоткрыл мне рот шире, и туда скользнул наглый язык – главное, не стонать… Захлестнуло той требовательной энергией Гэла, которая однажды уже расплавила мне мозг, заставила хотеть его где угодно, как угодно. И он не стал терзать. Неуловимое движение бедрами, и пенис толкнулся в набухшее лоно, головка проникла внутрь. Я вздрогнула от удовольствия, шумно втянула воздух и… в этот момент меня коснулась ладонь Арнау. Арнау, который не спал. Мгновенная слабость в голове – во мне выбило первую пробку. Пока меня насаживал на себя один мужчина, второй гладил по спине, убрал в сторону волосы, наградил чувственным поцелуем в шею. Прикусил мочку уха, прижался к ягодицам.
Я не знала, что можно чувствовать так много. Чувствовать себя беспомощной, порочной, восхитительной, дерзкой, подчиненной и сексуальной.
Коэн погрузился до конца и задал плавный темп, сводящий с ума, его ладони мяли мои груди, а второй, лежащий сзади, гладил себя об меня животом, напрягшимся органом, продолжал осыпать поцелуями.
Я знала, что этот момент настанет. Не знала только, что они заранее расплавят меня настолько, что я перестану вдруг бояться ненужных вещей – дискомфорта, несоответствующих размеров, собственного напряжения. Его не было ‒ напряжения. Не знаю, кто из них лучше поработал с моим мозгом, но теперь я просто плыла в ощущениях, уже даже не пытаясь найти в себе стоп-краны. Их не было. Сорвало давно, унесло прочь. И я по ним не скучала.
Выдохнула, когда Коэн вдруг выскользнул – я этого не хотела, я хотела продолжения, ‒ но вместо Коэна в меня начал проникать лежащий сзади Эйс. И это был еще один контрольный в голову. Гэл теперь держал мое лицо в руках, целовал губы, обнимал взглядом, а трахал меня при этом другой. Мой взгляд молил о странной пощаде от перегрева, Гэл неслышно говорил: «Все хорошо». Его чуткие пальцы ‒ на моих сосках. Если эти волшебные руки сейчас скользнут ниже, если коснутся моего клитора, разрядка будет быстрой. Но никто не желал торопиться. Выскользнувшего наружу Эйса я уже почти не выдержала – к этому моменту градус возбуждения достиг рекордных отметок, и то, что в мою попку вжалась головка, я сочла праздником после праздника. Да, да, пожалуйста… Я слишком хорошо помнила, как прекрасно это было в прошлый раз, и потому едва заметно насадилась на нее сама, дала зеленый свет. Арнау шумно втянул воздух – раскаленный воздух, как он сам, после выдохнул: «Обожаю тебя».
