‒ Нужно будет сказать Реми́ спасибо… ‒ Хмыкнул Эйс.
‒ Кто такой Реми́?
Странное имя с ударением на последний слог.
‒ Тот, кто попросил тебя нам позвонить.
А-а-а, мужик с рыжей бородой и кольцом в ухе. Реми́.
‒ Как он узнал обо мне, если вы говорили, что не делились деталями личной жизни с коллегами?
Нет, сейчас я не тестировала никого «на правду», не пыталась уличить или поймать на увертках и неточностях. Мне было просто интересно. Гэл стряхнул пепел с сигареты; город перед нами лежал, как на ладони. Далекий, мерцающий светом многочисленных фонарей.
‒ Вытащил из хранилища наши гражданские телефоны, просмотрел историю звонков, смс, наткнулся на твое фото на заставке…
Я взглянула на Коэна с удивлением.
‒ У тебя на заставке мое фото?
Чтобы не быть голословным, Гэл просто достал сотовый. И, когда экран зажегся, я увидела снимок – я в том самом кафе, где Галлахер рассказывал мне идеи о любви втроем. На мне клетчатый наряд, берет на столе рядом – мы собирались отправиться в магазин грампластинок. Я помнила. Когда он успел щелкнуть это фото? На нем я воздушная, но чуть задумчивая, с прядью волос, ласково обвившей щеку из-за ветра…
‒ Он по нему тебя нашел.
Молодец этот рыжий.
‒ Вы… собирались… оставить меня, подписавшись на войну… ‒ Внутри булькнули возмущение и желчь. – Как вы могли… Вас бы там…
‒ Положили? – вступил в разговор Эйс. Помолчал. – Мы были на таком взводе, что это не нас бы там положили, это мы бы там…
«Навели свои порядки».
‒ Даже если так. Не в «мой век».
‒ Мы согласны, ‒ отозвался Арнау за обоих и улыбнулся.
Я уткнулась в его плечо подбородком и спросила:
‒ А что ты сказал мне в баре? Когда вы вернулись… ‒ «Тоже тебя люблю», я помнила. Я запомнила эти слова на всю жизнь. – Может, повторишь?
‒ Повторю, не сомневайся. – Он был насмешлив и серьезен. – И не один раз.
Очередная волна, согревающая изнутри. Омывающая, латающая, ткущая меня новую и целую. Нет, мы больше не будем испытывать обратную сторону Контура на прочность, иначе он разрежет на лоскуты нас всех. Лучше мы исследуем те самые бесконечные пики любви, о которых говорил Гэл.
Ехать с ними домой в «Барионе» – отдельный вид удовольствия. Привычное мне заднее сиденье; спокойный Коэн за рулем. Всегда стабильный, нерушимый Эйс рядом.
Я так и не могла от них оторваться: одну руку держала на плече Галлахера, касалась пальцами теплой шеи, гладила ее; вторая рука на плече Арнау – тот сжимал мои пальцы своими.
‒ Кстати, мы забыли тебя кое о чем спросить…
‒ О чем?
‒ Ты теперь миссис Галлахер-Арнау или Арнау-Галлахер?
‒ Галлахер-Арнау. – Я даже не задумывалась.
‒ Ох, ‒ Эйс втянул воздух, будто обжегся. – Каждую ночь будешь мне за это платить.
Буду.
Взгляд Коэна улыбался в зеркале.
‒ Мы сегодня просто спим, ‒ сказали мне дома.
‒ Почему?
‒ Потому что так надо.
Наверное, будет работать наша связующая печать. Пусть так. Пусть на них обоих плавки, пусть я в нижнем белье, зато мы рядом. Как хорошо засыпать, когда одна тяжелая рука вокруг твоей талии, вторая на бедре.
‒ Завтра у тебя день цветов…
Я уже засыпала, когда услышала эту фразу.
‒ Какой… Каких цветов?
‒ Увидишь. Спи.
Я была счастлива. Спать, не спать… С ними рядом все, что угодно.
* * *
(Jessie J – Flashlight)
Проснулась я одна – в спальне никого. Нырнула в ванную, умылась, вышла в коридор еще сонная после чудесной спокойной ночи, одетая по-домашнему.
И… попала в рай.
Всюду цветы.
Я никогда не видела столько букетов разом – розы, хризантемы, герберы… Названия некоторых диковинных цветущих растений я не знала вовсе. В вазах, в корзинках, композиции в коробках. Запах стоял невероятный – нежный и насыщенный, ‒ запах оранжереи, солнца, заботы.
‒ Ты спрашивала нас, как часто мы хотели отправить тебе цветы? – поинтересовался стоящий у дверного косяка прихожей Гэл, созерцающий мой ошарашенный вид с удовольствием. – По одному букету на мысль… И здесь далеко не все.
‒ Скажи спасибо, что я не скупил заодно всех огромных медведей с надписями «Я скучаю» и «Обними меня», ‒ хмыкнул Эйс.
Я перевела на него, благоухающего свежестью утра, одетого в бежевую майку и шорты (невероятно ему идущие) взгляд.
‒ Шутишь?
‒ И конфеты в коробках, ‒ добавил Галлахер.
‒ И еще много чего…
Меня снесло обожанием, меня утопило в нем – еще чуть-чуть, и расплачусь.
Но я не успела, потому что Эйс скомандовал:
‒ А теперь лови её…
Застывшая от удивления, я через секунду сорвалась с места.
‒ Куда лови? Зачем?!
Шутливая гонка вокруг дивана, раскидывание подушек и визг окончились моим поражением – меня скрутил Коэн. Очень осторожно, но очень качественно. Усадил-уложил на себя, обездвижил.
‒ Закрой ей глаза…
‒ Эй! – все еще пыталась отбиваться я. – Вы что еще задумали?!
Мне на глаза легла ладонь – теплая, приятная.
‒ Т-с-с-с… ‒ успокаивающий шепот в ухо, ‒ доверься нам. Ты же умеешь.
‒ Что? Вы что ‒ собрались сделать меня «плохой»?
‒ Мы тебя еще много раз сделаем «плохой». И «хорошей» тоже.
‒ Вы…
‒ Но сейчас мы сделаем тебя «своей».
‒ Меня…
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы задышать ровнее, чтобы осознать – сейчас случится что-то важное.
‒ Итак, левую, ‒ нежно произнес присевший рядом на корточки Эйс. Взял мою руку, погладил ее, расслабляя. А после я почувствовала, как мне на палец скользнуло кольцо. Я вздрогнула – меня прошибло глубиной момента. – Теперь правую…
Коэн не убрал ладонь с моего лица, пока мне на палец правой руки не скользнуло второе кольцо. Лишь после этого позволил видеть.
Два кольца. Темное – Гэла. Простой, на первый взгляд, ободок из обсидиана. Но, если приглядеться, со сложными рунами, отливающий то зеленым, то коричневым. И Эйса. Светло-серебристое, конечно, – цвета ледника. Стильное, мягче и женственнее того парного, что уже носил он сам.
