— Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Хочу. Убрал на хер руку! Сейчас же. Не хочу вырубать старшего по званию офицера на глазах у детей, но если придется, то я это сделаю.
О’Рурк отпустил руку, однако посмотрел на Банни долгим испытующим взглядом.
— Что ты скрываешь? Если знаешь нечто такое, о чем неизвестно мне, то сейчас самое время рассказать.
Банни встретился с ним взглядом. Его здоровый глаз пристально смотрел на О’Рурка, тогда как косящий левый, казалось, продолжал наблюдать за матчем.
— Ничего не знаю, сэр.
— Ты уверен?
— Так точно, сэр.
О’Рурк покачал головой.
— Ты топишь свою карьеру, Банни. Такое не забудется.
— Благодарю вас, сэр.
О’Рурк вздохнул.
— Ладно. Будь по-твоему.
О’Рурк повернулся и пошел к выходу.
Не успел он сделать трех шагов, как за спиной взревел голос Банни:
— Фил Неллис, вытащи свой сраный палец!
— Сто! — раздался крик.
— Хорошо, Десси, три круга. Давай проверим, умеешь ли ты считать.
— Знаете, в чем ваша проблема, босс?
— В том, что мне не хватает понимания основ игры?
— Нет. В том, что вы ведете себя как мудак.
— ПЯТЬ КРУГОВ!!!
Глава сорок вторая
Банни крепко держал палец левой руки на кнопке звонка, не переставая правой колотить в дверь.
— Ну же, открывайте! Я хочу просто…
Ему пришлось отступить на шаг, когда дверь слегка приоткрылась и в ограниченной цепью щели показалось маленькое личико сестры Бернадетт с напряженным выражением пронзительно-голубых глаз.
— О, это ты.
— Да, сестра, простите за беспокойство, я только хотел…
— Погоди немного.
Дверь закрылась, и Банни услышал, как внутри шоркнула цепочка. Затем дверь снова открылась, в этот раз чуть-чуть шире, предоставив сестре Бернадетт достаточно места, чтобы можно было ее как следует рассмотреть.
— Уже за полночь. Во имя всех святых, что все это значит?
— Простите, сестра, я насчет Симоны. Ее нет на работе, и она не вернулась домой. Ноэль говорит, что не видел ее весь день, хотя он…
— Что?
— Он сказал, что, по его мнению, сегодня утром она мыла полы, поскольку, когда он пришел, было чисто. Она тут?
— Нет.
— А вы ответили бы честно, если бы она была здесь?
— Нет, если бы она захотела спрятаться.
— Напоминаю, я служитель закона.
— А я служительница Божья. Если хочешь встретиться с Ним намного раньше, чем тебе отмерено, попробуй войти в эту дверь.
— Мне просто нужно знать, что с ней все в порядке.
— Я монахиня. Я не даю мужчинам то, что, по их мнению, им нужно.
— Послушайте, мне не до шуток, сестра.
Бернадетт сделала шаг в сторону, распахнув дверь пошире.
— Мне тоже.
В коридоре за ее спиной доминировала крупная фигура сестры Эссампты. Монахиня целилась из дробовика прямо в голову Банни.
Банни посмотрел на Бернадетт, потом на Эссампту, затем снова на Бернадетт.
— Бля, да что вы за монахини такие?
— Ты когда-нибудь смотрел «Звуки музыки»
[85]?
— Да.
— Мы другие.
Сестра Бернадетт подозвала Банни поближе, и он наклонился, ожидая, что ему откроют тайну. Но вместо этого он получил по уху.
— Ай!
— Это тебе за сквернословие.
— Господи!
Сестра Бернадетт наступила ему на ногу.
— А это за упоминание Господа всуе.
— Мать моя…
Сестра вряд ли весила тяжелее мешка картошки, но каким-то образом ей удалось сконцентрировать всю массу тела на одном его большом пальце. Закусив губу, Банни проглотил столько ругательств сразу, что у него началась изжога.
Затем он взял себя в руки и глубоко вздохнул.
— Простите, сестра. Я просто о ней волнуюсь. Что-то случилось. Или, может, она считает, что больше не в безопасности из-за того, что…
Бернадетт широко раскрыла глаза.
— Ты все знаешь, да?
Банни кивнул.
Бернадетт осенила себя крестным знамением.
— Впрочем, неважно. Я верю ей и сделаю все возможное, чтобы ее защитить, только… — Бернадетт оглядела Банни с ног до головы. — Надеюсь, ты сможешь. Ты один из лучших.
Банни взглянул на Эссампту, все еще смотревшую на него сквозь прорезь прицела дробовика.
— А есть ли шанс донести эту мысль до нее?
Бернадетт оглянулась на напарницу с таким видом, будто только что вспомнила, что она тут. Затем подняла ствол дробовика вверх.
— Расслабься, сестра, это не он. — Она снова повернулась к Банни. — Теперь слушай: ее здесь нет, и убедиться ты не сможешь, потому что у нас гости. Так что придется поверить мне на слово. Если она придет к нам, то мы, конечно, о ней позаботимся, но мы не видели ее уже несколько дней.
Эссампта кивнула, впервые демонстрируя, что она хоть как-то следит за ситуацией.
— Возможно, Симона будет уже дома, когда ты туда вернешься, — продолжила Бернадетт с тем, что, очевидно, считала мягкой улыбкой. — Пока нет смысла волноваться.
— Ну хорошо, — ответил Банни, проведя пальцами по волосам. — Если увидите ее, просто скажите, что я очень за нее беспокоюсь.
— Хорошо. Доброй ночи.
— Доброй ночи, сестра.
Дверь начала закрываться.
— Погодите!
Бернадетт высунула голову.
— Что еще?
— Минуту назад вы сказали «это не он». Кого вы ожидали увидеть?
Бернадетт огляделась, затем понизила голос:
— У нас наверху живет гостья из Донегола. Пару дней назад она позвонила матери и сказала, где находится, что мы, как правило, не одобряем. Очевидно, ее мать относится к тем женщинам, которые считают святость брака куда более важным предметом, чем то обстоятельство, что какой-то перекачанный придурок использует ее дочь как боксерскую грушу. Вот он и приперся. Весь день хвастался, что он невероятный тяжелоатлет, и долбился в нашу дверь с цветами и угрозами, но ни то, ни другое мы не принимаем. Похоже, чрезмерно агрессивный тип. Держу пари, он сидит на этих ужасных стероидах, которые заставляют сходить с ума.
