Сара жила в одиноком шале рядом с мостом Виесго. Туда она и отнесла Химену, когда та появилась на свет. Девочка была слишком мала и слаба, ехать куда-то с ней на руках было слишком рискованно. Но ей так хотелось начать новую жизнь в Лондоне! Возможно, в будущем к ним присоединится Сауль, они создадут настоящую семью… Возможно, благодаря своим контактам она сможет найти для брата достойную должность в лондонском Британском музее… по крайней мере, Ребекка больше не помешает им своими странностями и дикими намеками.
* * *
На другой день вечером Сара приехала к брату в шале и припарковалась перед крыльцом — в этот поздний час соседи не могли видеть, как она входит в дом с ребенком на руках.
— Дай-ка мне малышку, хочу ее рассмотреть… Все время о ней думаю.
— Она прехорошенькая и не доставляет никаких проблем. Если продолжит набирать вес в таком темпе, скоро я смогу увезти ее отсюда. Попрошу в больнице отпуск за свой счет. В Лондоне все документы готовы, осталось лишь подписать их. Хотя обойдется это дороже, чем удочерение…
— Об этом я и хотел с тобой поговорить. Я тут многое обдумал, — сказал Сауль с девочкой на руках. — Давай, поднимайся. Я должен кое-что тебе показать.
— Отдай девочку, она вот-вот проснется, — попросила Сара, чувствуя смутную тревогу.
— Не волнуйся, я ей нравлюсь. Я ей очень нравлюсь. Посмотри, как она ко мне прижимается… Я сам отнесу ее наверх. Иди за мной.
И оба, брат и сестра, поднялись по лестнице и вошли в спальню, которая раньше принадлежала Ребекке и располагалась рядом со спальней ее отца.
Войдя, Сара изумленно остановилась и сделала шаг назад.
Все изменилось. Не осталось и следа ни от кровати, где Ребекка рожала всего несколько недель назад, ни от книг по истории, ни от ее постеров с изображением кельтских богинь.
— Что ты сделал, Сауль?
— Подготовил комнату для Химены. Поставил кроватку, покрасил стены. Купил распашонки, подгузники, молоко для искусственного вскармливания… Я растил дочь и знаю, что и как делать. Химена переночует у себя дома.
— Нет! Ты сказал, что я могу оставить ее себе, ты не можешь так со мной поступить. Ты знаешь, что я не могу иметь детей и хотела эту девочку. Она особенная, она… — Закончить фразу Сара не сумела — ей становилось страшно, когда Сауль смотрел на нее теми же глазами, что и отец; выдержать на себе его пристальный взгляд было невозможно.
— Я говорил тебе, что мне потребуется последнее одолжение. Я запишу ее в ЗАГСе, ты должна будешь подделать кое-какие документы… нужен всего лишь приказ судьи, дающий мне право взять опеку над девочкой. У тебя есть доступ к другим документам об удочерении. Просто сделай это, или нам обоим конец.
— Сауль, пожалуйста, ради матери, не забирай у меня мою девочку! — умоляла Сара, уже понимая, что все бесполезно.
Сауль положил дочь в новую кроватку и укрыл новым одеялком.
— Мы будем отцом и матерью Химены. Семья на первом месте. На этот раз все будет хорошо. На этот раз все будет хорошо, — повторил он и обнял сестру.
Он крепко обнял ее. Сара хотела высвободиться, но на самом деле только это и было ей нужно. Она немного успокоилась, посмотрела на девочку, и малышка ей улыбнулась.
Химена была очаровательной крошкой и совсем не походила на плаксивую, капризную Ребекку.
Несколько месяцев брат и сестра почти не разговаривали друг с другом. Сара не простила Саулю, что ей пришлось отдаться из-за него чужому человеку. Но очаровательная Химена сгладила все шероховатости, в конце концов они превратились в семью из трех человек, о которой всегда мечтала Сара.
Родная кровь, как учил их отец.
Все было хорошо, пока Химена, не сумев преодолеть равнодушие отца к своему повзрослевшему телу, не покончила с собой.
69. Дом дедушки
23 января 2017 года, понедельник
Вечером дедушка, Герман и я отдыхали на диване перед очагом в Вильяверде. После того как Матусалем и Голден уселись в раздолбанную тачку Матусалема и исчезли из Окона в неизвестном направлении, прибыла «Скорая помощь», которая отвезла Ребекку в Чагорричу. Германа продержали под наблюдением несколько часов; анализы крови показали, что подружка вкатила ему дозу снотворного, способную убить лошадь. Брат не помнил, где находился начиная с субботнего утра, когда поднялся в кабинет логопеда в Сан-Антонио выпить кофе.
Мучила меня и другая проблема: Альба не отвечала на звонки.
Я попросил Эсти, чтобы она доложила ей о происшедшем. Сам я не желал ничего знать о внешнем мире, мне хотелось лишь быть со своей семьей и подбадривать Германа, чтобы он поскорее выздоравливал.
— Мне нужно в больницу, кто-то же должен за ней присматривать, — бормотал Герман, пытаясь согреться под толстым дедовым одеялом.
— Сегодня они все равно не позволят ее навестить. Да и тебе лучше отдохнуть. А завтра посмотрим, — повторял я, надеясь, что брат меня услышит.
— Скажи, я был только приманкой или все эти месяцы — правда? — спросил он, и в глазах его было столько печали, что мне захотелось съежиться и исчезнуть.
— Вряд ли ты входил в ее планы. Она подобралась ко мне сама, взломав почту и перехватив сообщение, которое я отправил своему неврологу, и выдала себя за логопеда. Я проверил то сообщение. Она уже тогда подписывалась как БК, можешь себе представить? Она была у меня под носом, а я ее не видел… Думаю, вычислила меня благодаря шуму в прессе, которая обрушилась на меня прошлым летом из-за двойных преступлений. Знала о моей травме и подготовила для этого специальную личность.
— Как бы я хотел тебе верить… Но меня терзают сомнения. Разве можно это понять, Унаи?
— Я не сумел уберечь тебя от моего личного ада, Герман. И теперь мне трудно смотреть тебе в глаза. Догадываюсь, что ты снова попросишь меня уйти в отставку, заняться другими делами…
Герман встал. Этот день и так тянулся бесконечно, зачем длить его дальше?
— Давай поговорим завтра, на сегодня с меня хватит. Но… спасибо, что спас мне жизнь, — сказал он и исчез в дверях кухни, направляясь в свою спальню.
«Тысячу раз, Герман. Тысячу раз».
* * *
Рано утром я прибыл в свой кабинет в Лакуа. Стоило мне открыть дверь, как раздался гром аплодисментов. Со всех сторон слышались поздравления. Коллеги из других подразделений, комиссар Медина, Эсти, Милан, Пенья — все были в сборе.
Мы выпили сидра. Ко мне подходили, хлопали по спине и облегченно улыбались. Мы поймали убийцу, «Игра в повешенного» закончилась. Дело о водных ритуалах подошло к концу.
Комиссар подошел ко мне с улыбкой — на этот раз он наконец-то выглядел довольным — и отвел меня в сторонку от царившей в кабинете суеты, ища укромное место.
— Отлично, инспектор. Надеюсь, вы быстро придете в себя. Вы в очередной раз доказали, что способны на многое. Наше подразделение очень вам обязано.
