— И как они себя повели?
— В хранилище Амстердамского музея имелась реплика — не очень высокого качества, но все-таки реплика. Директор связался с датским музеем и все ему рассказал. В Копенгагене не хотели скандала. Разумеется, я не должен делиться с вами такими подробностями, но лучше говорить начистоту. В общем, иногда музеи не сразу сообщают о краже. И пропажу находят.
— Не понимаю, — призналась Эстибалис.
— Объяснение вполне логично. Видите ли, если котел украли с намерением продать на черном рынке, сообщение о его пропаже немедленно привлечет потенциальных покупателей и ускорит покупку украденной вещи, поэтому директор Музея Дании попросил подождать несколько дней, чтобы принять решение и предупредить полицию.
— Ладно. Так что ваш датский коллега? — не удержалась Эстибалис.
Гектор сделал вид, что не расслышал.
— Подготовка к выставке продолжалась, и через несколько дней… котел из Гундеструпа — точнее, его оригинал — обнаружили в водосточной канаве на соседней с музеем улице. Грён лично его подобрал — ему сообщила об этом одна из жительниц ближайшего квартала.
— Тогда понятно, почему они не сообщили о пропаже, не взяли отпечатки пальцев, не начали расследование и не искали подозреваемых.
— Все верно. Но поразило меня нечто другое. Грён рассказал об еще одном происшествии, случившемся в Амстердаме в те дни. Видите ли, соседи, проживавшие неподалеку, жаловались, что у них исчезают домашние животные. Кошки, собаки. Некоторые из них появились… — Он вздохнул. — В общем, зрелище не для слабонервных.
— Поверь, в нашей работе мы всего насмотрелись, — заверила его Эсти.
— Охотно верю. Прошу прощения за бессвязный рассказ. Так вот, найденные животные были сожжены и подвешены на деревьях со связанными задними лапами и мокрой головой… Мой коллега сразу подумал о кельтском обряде Тройной Смерти — он видел одну из мумий, найденных в торфяниках, Женщину из Хюлдремоса. Изучал этот ритуал и знал, что одним из священных предметов, используемых на церемонии, был котел.
— Очень интересно, — сказал я вслух, но мозг мой был далеко, в голландских землях.
— Грён и раньше что-то подозревал; он думал, что кто-то украл котел из Гундеструпа, чтобы провести водные обряды и соответствующую церемонию.
— А не знаешь, обратились в полицию те люди, у которых убили питомцев? — спросила Эсти.
— Не знаю; это был всего лишь странный случай, о котором мой коллега-археолог поведал мне в момент профессионального откровения. Но я и сам не хотел вникать в это, и мне не пришло в голову расспрашивать его более подробно. Я только хочу, чтобы вы поняли: сам факт того, что кто-то в наши дни исполняет кельтский обряд Тройной Смерти, очень необычен.
— Ты хочешь сказать, что это может быть один и тот же человек? — спросил я.
— Не знаю. Тот случай от нынешнего отделяют много лет и большое расстояние. Но… как не думать об этом? Как не думать о том, что существует какая-то связь?
— Гектор, мне нужно кое-что знать. И это очень важно, — удалось выговорить мне. Я волновался; меня очень встревожило то, что я только что услышал.
— Да, инспектор.
— Какой это был год?
— Это произошло в девяносто восьмом году. Тебе это что-нибудь говорит?
Да, мне это кое-что говорило.
Это говорило мне то, чего я не хотел слышать.
Это мне говорило, что Голден Герл жила в Амстердаме, в штаб-квартире компании «Циско» в те самые годы, когда кто-то делал свои первые шаги в кельтском ремесле Тройной Смерти.
35. Чердак в Вильяверде
20 декабря 2016 года, вторник
Наша команда запланировала общую встречу в Вильяверде. К этому времени меня уже основательно достали твиты, хакеры и мобильные телефоны. Я чувствовал, как кто-то пристально наблюдает за каждым моим движением, и, шагая по Витории, брезгливо поглядывал на уличные камеры видеонаблюдения.
Пора было бежать от Большого Брата, который снова вышел на свободу из-за «Дела водных ритуалов».
Альба, Эсти, Милан и Пенья были не против, и мы договорились встретиться в шесть часов вечера у дедушки.
Зимой Вильяверде выглядел уныло; его семнадцать обитателей едва появлялись на улицах в будние дни, когда больше всего хотелось укрыться в четырех надежных каменных стенах.
В тот декабрьский вторник было холодно, но дедушка с утра прогрел дом, как следует растопив печь в кухне, и к тому времени как мы поднялись на гору, тепло проникло даже в самые дальние уголки старого дома.
Мы расселись вокруг широкого стола для пинг-понга, предварительно разложенного дедом.
Я попросил коллег припарковаться в разных точках у въезда в деревню, чтобы автомобили не теснились в одном месте, и наша встреча осталась незамеченной немногими жителями, которые могли заметить наше появление на его крутых улочках.
Все документы, которые я раздал коллегам в тот день, были составлены и отпечатаны на автономных компьютерах. Дед принес чудно пахнущий свежепожаренный миндаль, крепко пожал руку Милан, Пенье и Альбе и похлопал по спине Эсти, словно говоря: «Мы с тобой друг другу не чужие, и не нужны нам формальности». Потом заботливо предложил домашний глинтвейн, но я отправил его вниз с видом «пожалуйста, дедушка, сейчас не время».
Он молча ретировался, затворив за собой дверь.
Я достал блокнот и ручку; остальные сделали то же самое, за исключением Милан, которая извлекла из кармана несколько желтых, розовых и зеленых стикеров, сопровождаемая отчаянным взглядом Пеньи.
Я подошел к коробкам, в которых хранились мои воспоминания. Они, как и прежде, были завешены лисьими шкурами, сохранившимися с послевоенных времен. Я открыл коробку с надписью «1992 год» и вытащил несколько фотографий. Положил их на стол, и четыре головы склонились над ними, внимательно рассматривая изображение.
Там были мы все — Лучо, Асьер, Хота, Аннабель Ли… На других снимках фигурировал Сауль, ласково говоривший что-то Ребекке. Имелась и отличная групповая фотография, на которой были все перечисленные, а также студенты прошлых лет, которые по выходным приезжали к нам в качестве подкрепления.
— Графическое свидетельство того времени, — выпалил я.
— Итак, уважаемые коллеги, — начала Эстибалис, вставая. — Мы собрались вместе, чтобы сопоставить все данные, полученные в ходе следствия, и наметить линии, которым отныне будем следовать. Вы знаете, что из-за специфики этого дела у инспектора Айялы появился новый номер телефона, благодаря которому мы можем делиться с ним секретной информацией, однако для вопросов, не имеющих жизненно важного значения, продолжим использовать его обычный номер, поскольку известно, что его мобильник отслеживают два хакера. Об этом мы и поговорим. Пенья, давайте начнем со вскрытия тела Хосе Хавьера Уэто.
