«Да, ту девочку, которую Сауль удочерил после исчезновения Ребекки. Думаю, Ребекка услышала новость и решила, что Химена покончила с собой из-за того же самого, что Сауль некогда проделал с ней, из-за тех же мерзостей. Возможно, это и стало триггером: Ребекка взялась за дело и попыталась связаться со всеми вами. Если только она не сделала этого раньше».
Я подумал о том, как в 2014 году впервые готовился стать отцом. Я спрашивал себя, верна ли теория Голден, не следила ли Ребекка за нами уже тогда, не покусилась ли она на мою жизнь, если бы беременность Паулы не оборвалась так внезапно. Я отогнал от себя эту мысль: нужно было сосредоточиться на настоящем.
«Вот зачем ты подделывала аккаунты в группах суицидников…»
«Я так и не нашла следов Химены Товар, но уверена, что рано или поздно найду. Я хотела знать причины ее самоубийства. Эти ребята обычно довольно откровенны, когда скрываются под ником. На форумах, где я тусовалась, обнаружилось много чего: дети, готовые покончить жизнь самоубийством после издевательств в колледже, девочки, страдающие анорексией, любовные драмы… были и жертвы насилия, довольно много жертв насилия, о котором не знали даже самые близкие люди».
«И все же почему Ребекка хочет отомстить нам, а не Саулю?» — спросил я.
«Разве тебя не учили, как помочь жертвам сексуального насилия, Кракен? Среди них нет никого, кто не чувствовал бы себя виноватым: «Я не должна была идти с ним», «Я не должна была приглашать его домой», «Я не должна была надевать эту юбку», «Я не должна была целовать своего папу», «Я не должна была…». Годы напролет я выслушивала, как Бекка оправдывает Сауля всякий раз, когда я его обвиняла. Она защищала его и одновременно ненавидела; у нее комплекс Электры, она это знает и чувствует себя виноватой. Свою ненависть она направила на вас. Сауля она и пальцем не тронула бы, она слишком его любит. Она все еще влюблена в него. Это похоже на болезнь: для нее он по-прежнему самый прекрасный отец в мире, самый умный, самый добрый. Она все еще жертва его обаяния».
Да, она была права: если это дело рук Ребекки, я означал для нее то же самое, что Аннабель Ли и Хота.
«Подскажи мне что-нибудь, чтобы я не сидел сложа руки, Голден. Получается, ты не даешь мне никаких улик, которые я мог бы представить своему руководству. Скажи, под каким именем скрывается Ребекка?»
«Пока не знаю, но будь уверен, что четверо из лагеря с ней встречались, она где-то совсем рядом».
«Тогда с чего мне начать?»
«С любой мелочи, которая поможет ее разоблачить. Например, имена. Ребекка никогда ничего не делала просто так. Эта макиавеллиевская черта также досталась ей от отца. Не забывай, она превосходный манипулятор и первоклассный хамелеон… Ребекка может подкрасться с любой стороны, пока ты разбираешься с делом».
«Я все еще не получил от тебя никаких указаний, кроме самой истории, которую ты не можешь доказать, потому что сама вне закона. Они не поверят мне, Голден. В полицейском участке мне не поверят, и судья не пойдет мне навстречу».
«Это все, Кракен. Я и так здорово рискую, а я вовсе не сестра милосердия. Начиная с этой минуты действуй самостоятельно. Я рассказала тебе все, что знаю, и больше на меня не рассчитывай. Я хочу жить спокойной жизнью, если только Ребекка не придет и за мной. Пока, Кракен. Это прощание».
«Подожди! — остановил я Голден. — Если мне от тебя что-то понадобится, я нарисую у себя на балконном стекле черный крест, хорошо?»
Но секунду спустя экран потемнел, и у меня возникло сомнение, встречусь ли я еще когда-нибудь в жизни с неуловимой Голден Герл.
Я зашагал по тропинке через парк и сел в машину. Когда вернулся домой, мозг у меня кипел. Еще бы — мне предстояло сразиться с Ребеккой!
Если я — отец нашей с Альбой дочери, она попытается меня убить. Если отец — Нанчо, я вне опасности.
Это был вызов мне лично. А заодно и моей дочери.
Закрыв за собой входную дверь, я достал новый мобильный и позвонил Тасио в Лос-Анджелес.
— Как продвигается сериал? — поинтересовался я.
— Живу в бешеном ритме, как типичный шоураннер… Ты представляешь, который сейчас час в Калифорнии?
Я проигнорировал его комментарий, хотя и отметил, что около пяти утра.
— Скажи, ты уже написал сценарий «Жала Белого города»?
— Как раз этим занимаюсь, но еще не закончил. А почему ты спрашиваешь, Кракен? — В его голосе прозвучало любопытство. Наконец-то мне удалось его разбудить.
— Я должен рассказать тебе кое-что новое, и ты сможешь использовать это для работы.
— Если это обогатит сюжет, я само внимание.
47. Деба
18 июля 1992 года, суббота
Все произошло тихой ночью, в ардору, на пляже, названном именем кельтской богини.
Для Ребекки все было как в легенде: одна волна из молока, другая из слез — ее собственных слез, третья же волна оказалась кровавой.
— Ты этого хотела? Это то, о чем ты мечтаешь? — шептал ей на ухо Сауль, и в его голосе полыхала ярость, обжигавшая кожу, как лава.
Ребекка молчала, она не могла говорить.
— Ты больше не можешь так вести себя, деточка. Ты не можешь и дальше говорить все, что вздумается. Ты разоришь семью, ты разоришь меня. И я не хочу… не хочу снова класть тебя в больницу. Ты должна вылечиться, но мы постараемся обойтись без больницы. Пообещай, что ты постараешься.
Ребекка кивнула, и Сауль немного успокоился.
Он встал, посмотрел на часы.
В том темном уголке пляжа больше никого не было.
— Зайди в море и вымойся хорошенько, только быстро, — приказал он дочери. — Трех волн достаточно.
Ребекка ненавидела его за эти слова.
Не только из-за страданий, не только из-за обманутого доверия. А еще из-за цинизма Синей Бороды, позволявшей себе насмехаться над ритуалами, изгадить то, что еще совсем недавно их объединяло. Ребекка поклялась себе, что не станет историком. Никогда больше не будет она заниматься этой наукой.
Она навсегда возненавидит историю, кельтов, легенды, прошлое… Да, прошлое. Это случилось только что, но Ребекка уже знала, что всю жизнь будет ненавидеть собственное прошлое.
* * *
Первый опыт Унаи выглядел совсем по-другому.
Аннабель ждала его на пляже, где все покрывала ночная тень, и даже сияние ардоры не было достаточно сильным, чтобы различить ее черты.
Унаи не хотел выглядеть неопытным девственником, не желал, чтобы она уселась на него сверху. Он нашарил несколько маленьких ракушек и провел ими по ее телу в тех местах, которые не закрывало платье. Удивленная его инициативой, Аннабель тихонько мурлыкала — прикосновение ракушек волновало. Унаи воспользовался ее слабиной и сжал одной рукой оба ее запястья. Он не хотел, чтобы она контролировала ситуацию, как с Хотой или с Асьером. Пусть с ним все будет по-другому. Сорвать с нее маску безразличия, проверить, бьется ли под этой лунной кожей живое сердце или это всего лишь бездушная скорлупа.
