– Небольшой сапфир, просто камень без оправы, не тянет на баснословную сумму, – пробормотал Собачкин.
– Стоимость самого дорогого сапфира глубокого синего цвета сейчас колеблется от двухсот до тысячи долларов за карат, – сообщил Кузя, – это сведения из интернета. Карат – это двести миллиграммов, ноль два грамма. Навряд ли Глафира могла выручить за крохотный камушек, пусть даже прекрасного цвета, много денег.
– Подвожу итог, – ожил Дегтярев, – некто положил на прикроватный столик Герасимовой очень дорогое украшение. Оно подлинное?
– Нечаев не может дать ответ на этот вопрос. В его распоряжении только фото, – заявил Кузя, – он связался с представителем фирмы. Там есть музей, ювелиры много лет фиксируют изделия, которые делали на заказ, фото каждого украшения выставляют в залах. Естественно, без указания стоимости и имени того, кто его приобрел. С одной стороны – это история ювелирного дома, с другой… Если кто-то утверждает, что владеет, например, браслетом, сделанным в девятнадцатом веке по заказу, то вруна легко уличить с помощью списка. Или, наоборот, подтвердить слова человека. Все, когда-либо выполненное для Сафонова, есть в реестре, колье тщательно описано, указан размер каждого камня, есть рисунок ожерелья. Во времена «рождения» ожерелья еще не прикрепляли фото. У Василисы может оказаться подлинник. Ей надо связаться с ювелирным домом, там проведут экспертизу и, если это не подделка, помогут продать раритет, выставят его на аукцион. Герасимова из бедной женщины станет богатой дамой. Надо ей рассказать об этом колье.
– Думаю, Василиса очень обрадуется, – пробормотала я, – но мы ни на йоту не приблизились к ответу на вопрос: кто положил ожерелье? Впрочем, есть еще и другие вопросы. Родителей Василисы нет в живых. Она сама про украшение даже не слышала. Кто и с какой целью взял колье? Почему так долго не отдавал? Отчего вдруг сейчас решил его вернуть? Единственное, что мне приходит в голову: некто попросту украл очень ценную вещь и не смог ее продать. Подобные раритеты в ломбард не примут, в скупку не возьмут, элементарно побоятся неприятностей. Если появится человек с серебряными столовыми приборами, их оценят по весу и не вздрогнут. Золотой браслет с фианитами тоже не вызовет удивления. Есть комиссионка и дорогих изделий, но у Герасимовой аукционный вариант. В этом случае идет тщательная проверка сдатчика. Если предмет украден, то тому, кто его принес, придется иметь дело с милицией.
Глава двадцатая
Раздался стук.
– Что тебе? – сердито спросил полковник.
– Не хотите пообедать? – тоном Лисы Патрикеевны осведомилась Марина.
Дегтярев глянул на часы.
– Вроде рано.
– Пока одежду посмотрите, пока прикинете, – зачастила Марина, – как раз время поесть и настанет.
– Одежду? – испуганно осведомился Дегтярев. – У меня отличный костюм! Я надевал его раза два, может, три! Дашута в Париже меня в какую-то лавку затащила, там его сшили.
Я открыла было рот и тут же потеряла желание объяснять полковнику, что «лавка» – это представительство одной известной, давно существующей фирмы, которая специализируется на пошиве качественных мужских вещей. Если память мне не изменяет, мы заказали тогда полковнику классическую пиджачную пару и рубашку. Но это случилось так давно, что я даже цвета костюма не помню. Темно-синий? Коричневый? Точно не черный, возможно, серый.
– И где он? – оживилась Марина.
– Кто? – не понял Александр Михайлович.
– Костюмчик из парижской лавки, ты же о нем говорил, – вернула жена Дегтярева к нужной теме.
Полковник повернулся ко мне:
– Куда ты дела брюки?
– И пиджак тоже, – добавила наша кулинарка.
– Все висит у полковника в гардеробной, – отчиталась я.
– Там ничего нет, – тут же возразил Александр Михайлович.
– Есть, – не согласилась я.
– У меня крохотный шкаф, – заартачился толстяк, – в нем все как на ладони.
Я решила, что Дегтярев шутит, и рассмеялась.
– Ну, если комната метров пятнадцать кажется тебе маленьким…
Александр Михайлович пришел в негодование:
– В спальне стоит гардероб, в нем только полки!
– А куда исчезла твоя гардеробная? – осведомилась я.
– Ее нет! – отрезал Дегтярев. – И никогда не было.
– Извини, Дашуля, – вмешалась в беседу Марина, – Саша в быту рассеян, но сейчас он прав. У него в комнате стоит только шифоньер, в котором даже штанги для вешалок нет. Если мы собрались поесть, то сейчас направимся в большой дом, заглянем в спальню Саши, и ты сама убедишься, что дело обстоит так, как мы говорим.
Я молча двинулась к двери. Не стоит напоминать, что я лично занималась строительством дома, сама делала план особняка. Конечно, кое-что я не продумала, но о местах для хранения вещей позаботилась.
Дегтярев шел следом, громко говоря:
– Может, кому-то другому ты в Париже костюм заказывала? Вероятно, перепутала и свою барахольную комнату посчитала моей?
Александр Михайлович возмущался всю дорогу, не утих в холле особняка, не умолк, поднимаясь по лестнице, а когда наконец мы очутились в спальне, ехидно осведомился:
– Ну, как тебе шкафчик?
Я подошла к небольшому гардеробу, открыла дверцы и объяснила:
– Этот шкаф изначально предназначался для книг. Поэтому он не особенно велик и снабжен полками.
– Это хранилище книг? – поразился полковник.
– Конечно, – сдерживая смех, подтвердила я, – поэтому в нем отсутствует отделение для вешалок. Гардеробы, как правило, более широкие. И да, в них есть отсек с полками. Но есть еще и место, где висят вешалки. Неужели тебя не смутила высота шкафа? Он ростом с меня. Гардеробы выше, часто они с антресолями.
Дегтярев засопел, потом произнес:
– В доме много глупого. Я решил, что мой шкаф – очередная тупость. Представим на секунду, что ты говоришь правду и перед вами старый безмозглый тюлень, неспособный отличить книжный стеллаж от гардеробной…
– Я не говорила этого, – возразила я.
Александр Михайлович побагровел.
– Важен смысл! Вопрос от безумного, впавшего в маразм тюленя к умной Дарье. Если я, идиот, хранил свои шмотки на книжных полках, то где находится шифоньер, куда мне, убогому идиоту, нужно класть-вешать свитера, рубашки, брюки?
Я повернулась к противоположной стене, которую украшали красивые деревянные панели.
– Вот он.
– Наверное, нужно взять лупу, – ехидно заметил полковник, – потому что я вижу на деревяшках всего два крючка, на верхнем висят мои брюки. А нижний зачем? Тот, что находится на уровне моей талии? Это просто здоровенная круглая бомбошка!
Марина хихикнула и тут же замаскировала смешок кашлем. Мне удалось даже не улыбнуться, и я прикусила язык, с которого чуть не слетел вопрос: «Милый, а где у тебя талия?»
