– А то, что в сейфе хранилось? – осторожно осведомилась сестра. – Оно где?
– Жене отдал, – признался брат, – только не ругайся. Я же предлагал тебе все продать, а деньги поделить. А ты…
– Я сказала, что украшения эти кровью запачканы, – перебила его Галя, – они прокляты. Спасибо, не надо.
– Вот и я не имел желания на них даже смотреть, не доставал из сейфа, – объяснил брат, – да жена затеяла ремонт, сняла картину, пришлось показать ей все. Эх, надо было сразу после смерти деда чемоданчик в реке утопить. Да мама безгранично обрадовалась, даже помолодела, сказала: «Вениамин, в этом сейфе наши семейные ценности от моей прабабки, поэтому они только мои! Отец отнял у меня то, что мне полагалось, не отдавал. Вот умру, они тебе достанутся. А пока я могу делать с ними что хочу! Все мое!» И начала свои мечты исполнять. Купила штук пять шуб. Раньше она тряслась, что ее с работы попрут, возраст пенсионный. А тут сама ушла. По курортам каталась, вещей себе накупила! Деньгами сорила направо и налево. Ну да ты сама все видела. Мать думала, что мы правду про то, что в сейфе хранилось, не знаем.
– Мать понятия не имела, что дед сначала тебе, а потом мне правду рассказал. Не было у нас семьи. Каждый сам по себе жил. Собраться бы да поговорить вместе. Объяснить матери: не трогай цацки, они кровавые, беда с тобой случится. Вот и произошло несчастье, умерла мать раньше времени, – занервничала Галина.
– Ты права, на ювелирке точно лежит проклятие. Любил я Лару очень, молчал, когда она кричать начинала. И сейчас никак не могу ее из сердца выкинуть. Но жить с ней нельзя, – признался брат.
– И вместе тошно, и врозь тоскливо, – поняла сестра.
– Привык я к ее характеру, – разоткровенничался Вениамин, – знал: чем громче она орет, чем больше злится, тем слаще потом в постели. Ну такой Лариса человек, в гневе просто огнемет! Не стой на пути, сожжет. Слова «нет» вообще слышать не может, никаких возражений не принимает, дерется почище мужиков. Глаза у нее темнеют, и вперед понеслась бомба. На моих глазах чуть одну бабу в магазине не убила. Тетка ей заявила: «Понаехали всякие…» Лара как даст бабе кулаком в лицо. Кровь брызнула фонтаном! Я жену схватил и деру. Когда отбежали подальше, сказал ей: «Не распускай руки, в милицию загребут». Она кулаки сжала и давай орать на меня: «Никто не имеет права брать то, что мне нравится! Раз я это хочу, это мое. И точка!» Лариса увидела, что в сейфе лежит, минут пять молча стояла, потом схватила украшения: «Не отдам». Я ей сказал: «Забирай. Мужчины это не носят».
А потом рассказал историю побрякушек.
Думал, жена испугается, заявит: «Нет-нет, убери вещи со страшной историей». Но она иначе отреагировала: «Молодец твой дед! Правильно они с товарищами поступили. Я бы тоже не сдала такое богатство государству. Оно и так богатое, а мне не на что шубу купить».
Вот тогда я и понял: конец моей любви к Ларисе, жить с ней не могу.
Галина прервала рассказ.
– Можно водички?
И тут Дегтярев второй раз удивил меня, он отправился к чайнику со словами:
– Давайте угощу вас фруктовой заваркой?
– Хорошо, – согласилась на этот раз Рыжова.
– Лариса стала хозяйкой огромной квартиры и раритетных украшений. И что было дальше? – с неподдельным интересом осведомился Сеня.
Глава тридцать первая
– Мы с Веней после того разговора долго не виделись, – ответила Галина, – а потом он приехал больной, еле живой, и лег умирать. Когда в себя пришел… ну, тут и поведал все как есть. Я в начале нашего разговора чуток слукавила. Сказала вам, что брату стало плохо сразу после того, как он от следователя вышел. А теперь честно все расскажу. Когда следователь назвал имена и фамилии жертв, которых нашли, Веня понял: их убила Лариса.
– Почему ему это в голову пришло? – спросил Сеня.
– Так мы в одном дворе когда-то жили, – объяснила Галина, – все погибшие родня товарищей деда, тех, кто к нему в гости приходил постоянно. Я вам уже рассказала, как они убили людей в богатом особняке, сняли с трупов украшения, обшарили дом, забрали другие драгоценности, вернулись в Москву и сообщили, что вежливо попросили хозяев поехать с ними, а те за оружие схватились. И погибли все в перестрелке. В тридцатые годы уже перестали на месте всех неугодных жизни лишать, делали вид, что поступают по закону. Убийцы драгоценности меж собой поделили. У них дочки родились, все замуж вышли, фамилии сменили. Очень брат испугался, что проговорится следователю про Ларису и выяснится, что она убийца. Рассказывал, как старался спокойно сидеть, чуть в обморок от напряжения не рухнул, но удержался. После беседы ему на улице подурнело. Он в садике посидел и к бывшей жене поспешил. Та удивилась, но впустила его в прихожую и вопрос задала:
– Чего приперся?
Веня ей сообщил, о чем с ним в милиции говорили, и спросил:
– Зачем ты меня в это впутала? Паспорт мой подбросила?
Лариса залебезила:
– Венечка, это не я! Как ты мог такое подумать? Я тебя люблю, просто гневливая очень. Женщин тех я не знала. Как я могла их найти? Зачем мне с ними встречаться?
Но брат уже все понял.
– После смерти матери я решил из спальни деда его вещи выбросить, тетради, в которых он свои воспоминания писал…
– Воспоминания писал? – не удержалась я от вопроса.
– Ага, – по-детски ответила Галина Петровна, – он их мне зачитывал, говорил: «Все помню. Ноги не работают, а голова ясная, память лучше, чем у тебя, глупой. Мои рассказы о геройской борьбе с врагами революции поучительны. Закончу труд, его издадут, детей в школах обяжут мою книгу читать».
Галина Петровна допила чай.
– Вот я до сих пор пребываю в сомнениях. Павел Николаевич на самом деле верил в то, что он герой? Или понимал, что является убийцей, вором, негодяем, и хотел убедить всех вокруг и себя в первую очередь, что ничего дурного никогда не совершал. Тетрадей у него было, наверное, штук десять. У деда был такой почерк, он как на машинке печатал. И хорошо рисовал, все, что они забрали себе после убийства семьи Сафоновых, цветными карандашами на страницах изобразил.
– Похоже, тот день самое яркое воспоминание в жизни старика, – заметил Леня, который, как всегда, долгое время молчал при беседе, – сбылась его мечта разбогатеть. А что с его записями стало, где они?
– Перед тем как оформить брак, Веня с Ларой жили без регистрации, – объяснила Галина Петровна, – потом она решила устроить свадьбу на зависть всем. Веня одолжил денег и решил до бракосочетания выбросить на помойку все вещи деда, а тетради сжечь. Брат вошел в комнату, куда долгое время не заходил, и открыл тумбочку у кровати. Там Павел Николаевич хранил записи, туда же Вениамин после смерти Виктории Павловны положил ключи от сейфа. Но рукописей не было. Брат спросил у Ларисы:
– Ты рылась в вещах деда?
