– Про то, что деньги не из банка, я, считай, не слышал, – Мальцев стоял у окна, мрачно глядя куда-то вдаль. – И подозреваемый есть у меня. Расколоть его только, вон, к уркам в камеру посадить, они его быстро обломают, скажет все, что знает и не знает. К тем, что машиниста убили литерного поезда, им все равно десять лет светит, если они и этого инспектора немного потреплют, та же десятка и выйдет.
– Ох и жесток ты, Паша, – Гирин покачал головой, – вот дался тебе этот Травин. Я тебе как старший товарищ скажу, ты уж выслушай. Сам виноват, ходил вокруг фельдшерицы, слюни пускал, весь город на тебя смотрел, а этот малец взял нахрапом, подход нашел.
– Да чем он лучше меня? – вырвалось у следователя.
– Ничем, – согласился Карецкий. – Только женщинам это не объяснишь, им не чувства подавай, не восходы при луне там или прогулки под звездами, они вот таких проходимцев любят, чем хуже, тем лучше. Но мысль хорошая, в камеру его подсадить. Тут главное, чтобы он не проболтался в случае чего, потому как наш дорогой товарищ Травин – единственная ниточка к событиям той ночи. Будет молчать, отдадим деньги и труп этого крестьянина, можем и протокол допроса подложить, что он в том банке на подхвате был. Не будет, тогда уж кумекать придется, где эту кассу искать.
– Подлог предлагаешь сделать? – Мальцев исподлобья посмотрел на субинспектора.
– Можешь не делать, – Карецкий растянул синеватые губы в улыбке, – только ты посуди, Паша, отвечать-то нам всем придется. И вместо одного раскрытого дела будут у нас два глухих висяка. А за это по головке не погладят и леденец к Рождеству не дадут. Ты на это с другой стороны посмотри, мы ж не невинных обвиняем и выгоду свою имеем, а наоборот, для пользы дела стараемся. И так понятно, что Бондарь этот давно уже пузо греет где-нибудь на югах, долю свою в картишки проигрывает, и денег этих нам не видать как своих ушей. Поймают его, тогда придумаем, что делать, но если за столько лет не смогли, то и сейчас навряд ли. Сегодня он Липин, завтра – Берлага или Рубинштейн какой, голову побрил, усы отрастил – и другой человек. Скажи, что я не прав.
– Прав, – вздохнул Мальцев. – Только вот чую, что нехорошо это, неправильно.
– А невинного человека в камеру правильно сажать? – сказал свое веское слово Гирин. – Не знаю как ты, Пал Евсеич, а мне ясно, что деньги эти явно к банку отношение имеют. Так и криминалист наш написал, что возможно! Подчеркиваю, возможно, что эти вот золотые кирпичи совсем недавно заложили, а сажу сверху нанесли. И это он столько дней сидел и чего-то там своей головой думал. Если уж такой опытный человек говорит, что недавняя это закладка может быть, то как мы ему не поверим.
– Какой же он невинный, – вдруг оживился Карецкий, – если закладка-то при нем сделана. Там шум должен был проявиться, грязь, и что, этот Травин ничего не заметил? Не сознается, мы ничего не докажем, а осадочек все равно останется, что дело нечистое, некуда ему будет идти, кроме как к нам, чтобы оправдаться и все как на духу рассказать. Давай, товарищ Мальцев, выписывай у прокурора ордер, будем гражданина Травина задерживать. Отпустить-то мы всегда успеем. Не кривись так, Ваня, от него не убудет, если честный человек, выйдет с достоинством.
Сергей вышел из дома в половине седьмого, в наглаженной Машей рубашке, кожанке и новых брюках. Дарья поджидала его у себя, на ней было платье из кремового струящегося материала, легкое пальто и туфельки на низком каблуке. Им предстоял поход в ресторан. Травин хотел еще в киношку сходить, но у соседки, а теперь уже и сожительницы, были свои планы на вечер.
– Буду очередной неспокойной душе возвращать покой, – пояснила она. – Ходит ко мне жена одного кооператора по средам, проблемы-то пустяшные, но к этому невроз и психопатический тип личности. Такая от любого пустяка может руки на себя наложить.
Проблемы нэпманши Сергею были неинтересны, к тому, что не посмотрит кино, он тоже относился философски – значит, доделает трубы на втором этаже и наконец пустит воду в ванную. Дети, им чистота нужна, пусть бултыхаются, пока дров хватает. Так что он с легким сердцем подхватил Дашу под ручку, и они пешком отправились в культурное место.
Вкус шампанского Сергей не любил, а вот Дарья чуть ли не бутылку выпила, правда, не ела почти ничего, зато Травину обе порции достались. В ресторане было шумно, тапер играл что-то бодрое, они даже потанцевали разок – Травин хоть и выглядел неуклюжим, но двигался легко и непринужденно. Даша смеялась, рассказывала какую-то чепуху, он поддакивал, в общем, вечер, по мнению Сергея, прошел впустую. Лучше бы они дома посидели, там еда и дешевле, и вкуснее намного.
– Не провожай, я на извозчике, – соседка поймала возле ресторана повозку. – Спасибо за вечер, милый, увидимся завтра.
Сергей и трубы успел сделать, и воду пустить, она пузырилась, стреляла, но текла в стальную ванну, покрытую серой краской. Дети были в восторге, удобства в доме – для них это было в диковинку.
– Только в богатых домах такое видел, чтобы ванны на вторых этажах, – солидно, но ломающимся голосом сказал Кирилл. – Дядя Сережа, мы из вчерашних досок комнаты перегородили, там еще опилки хорошо бы между стенками проложить, но уже можно о дверях задуматься. Получилось, как вы говорили, шесть комнат, по четыре кровати встанут в каждой, а если в два яруса – то по восемь. А вы отсюда совсем к Дарье Павловне съедете?
– Что, хочешь и нижнюю комнату переделать? – Сергей прошелся по коридору, заглянул в заготовки комнат, на каждую приходилось одно окно.
– Нет, просто, – мальчик замялся, оглянулся на остальных, – если мы тут одни останемся, нас выкинут быстро. Дом хороший, под общежитие сдадут или гостиницу.
– Постараюсь, чтобы не выгнали, – не стал ничего обещать Травин. – И я здесь пока живу, так что волноваться рано. А у тебя что за синяк?
Петя пытался спрятаться за чужие спины, но фингал под глазом трудно было не заметить. На вопрос Сергея он не ответил, только покраснел.
– Деньги он менял, червонцы, – охотно объяснил Кирилл. – К приятелям своим пошел, хотел пять штук сбросить, да ему вместо бумажек вон, всыпали по первое число.
– Нехорошо. Что ж вы в банк не пошли или в магазин? Там обмен есть, а нэпманы – те всегда рады бумагу на золото поменять.
– Да кто ж в банке детям поменяет, скажут, украли. Мне вона зимой перепала одна монетка, так как на вора смотрели. В лавку лучше с бумажками мелкими идти, приказчики так и норовят обмануть. Ничего, мы завтра все вместе к этому гаду сходим, отдаст нам Сенька до копеечки все.
– Это Рябой, что ли? – Сергей мысленно постучал себя по лбу. Как-то вылетело из головы, что они с Петькой раньше знакомы были. Да и поиск таинственных личностей, пославших Рябого за ним проследить, был в его списке неотложных дел где-то во второй половине.
– Он самый, – мрачно сказал Петя.
– Кореш твой? Зачем ему золото?
– Да не ему, а приятелям его, – снова влез Киря, – они какую-то столовку обнесли недавно, у них лавэ есть. Один из них и врезал Петрухе, здоровый такой, почти как вы, дядя Сережа.
