Ресор Ридргон, дракон, 21 год
Отец фэсс Онгрод Ридргон, дракон, мать фэссарина Ринейра Ридргон, драконесса, урожденная Ликон. Отец отца фэсса Торстон Ридргон, дракон, мать отца Лотара Ридргон, драконесса, урожденная…
От неосторожного движения моего локтя пузырек с чернилами, которыми я записывала эту крайне важную информацию о студентах группы боевых магов, что учились в Академии триста лет назад, плюхнулся прямо мне на колени.
Сегодня я была в светлом платье в мелкий зеленый горошек, поэтому ущерб моему наряду чернила нанесли ощутимый.
Помянув недобрым словом Ресора Ридгрона и всю его родню, как будто они были в чем-то виноваты, я при помощи заклятья чистки кое-как привела свой подол в порядок.
Разумеется, в моем бедственном положении был виноват вовсе не этот дракон, которого, наверное, уже и на свете-то не было. А совершенно другой драконюка – вполне себе живой и возмутительно самовлюбленный. И… последнее время совершенно не выходящий из моих мыслей...
Именно он, проректор Аэлмар, отправил меня в это всеми богами и шеликунами на свете забытое место, все сплошь заставленное башнями пожелтевших свитков, которые, как сухие листы, рассыпались прямо в руках.
Нужно было только видеть мерзкое самодовольное лицо дракона, когда он привел меня сюда и сообщил, что все эти свитки нужно перебрать и переписать, пока они окончательно не превратились в труху.
Так как всей этой просто архиважнейшей информации очень много лет, то использовать магию нельзя, а значит переписывать надо строго вручную.
Архиважнейшая информация, содержащаяся в свитках, была настолько архиважнейшей, что в архив пару лет никто точно не спускался, судя по толстому слою пыли, который покрывал тут все поверхности без исключения.
Я тут же ожидаемо расчихалась и обрушила первое же сооружение. Но Аэлмар очень бережно все это подхватил (даже бережней, чем меня тогда в Черном лесу, подлец!) – свитки воспарили в воздухе и аккуратно выстроились в новую башню. При этом дракон с такой укоризной посмотрел на меня, словно я предприняла попытку сожжения архива.
Хотя сейчас, если честно, после недели, проведенной за переписями, я постоянно представляла, как это делаю. Причем со счастливой улыбкой на лице.
Слава Дриадьей Праматери, в отличие от Сурьки, Джерласс меня от занятий не отстранил, и мои мытарства в архиве премежались с занятиями, которые хоть немного отвлекали от рутинной работы.
И добро бы, это сидение в архиве было полезным – тогда б я хоть как-то могла с ним примириться, несмотря на ужасающую скукоту этого занятия. Но нет, думаю, наказание проректора состояло как раз в том, чтобы нагрузить меня самым бесполезным делом на свете.
А то я представить не могу, кому в здравом уме могут понадобится столетние записи об обучающихся когда-то в академии студентах и их родственниках до пятого колена. Само собой, с указанием принадлежности к той или иной расе и всеми титулами.
Правда, через пару дней выяснилось – кому. Когда Аэлмар заявился в архив, и, как-то слишком интимно склонившись ко мне, велел отправлять все мои писульки фэссу Игоряху Иссаволю. Ибо королевский ревизор для какого-то там шеликуна решил с ними ознакомиться.
Думаю, оборотень-проверяющий просто хотел убедиться, что вся документация содержится в образцовом порядке, а сами сведения про обучающихся тут когда-то (и их многочисленной родне!) ему были до фонаря.
Однако негативных эмоций (в отличие от одного ОЧЕНЬ шеликунявого дракона-проректора с его возмутительным пари!) я к Игоряху не испытывала, скорее, даже наоборот. Ведь именно он повлиял на то, чтобы меня приняли в Академию.
Поэтому я домучила пятый том переписи и потащила его ревизору лично, хоть и крайней необходимости в этом не имелось – можно было отправить талмуд с посыльным. Но после трехчасового сидения в пыльном и душном архиве мне хотелось размяться и пройтись – подышать свежим воздухом. Короче, поработать посыльным самой.
Надо сказать, ректор Готени сделала все, чтоб ревизор жил в прекрасных условиях и ни в чем не нуждался. Ему отвели богатые покои в преподавательском корпусе – сам Павиан бы обзавидовался.
Туда я и отправилась – отнесу ревизору том, и архивных работ на сегодня достаточно.
Нужно еще готовиться к завтрашней практике по некромантии, будь она неладна. Никак не привыкну к этому предмету! И перекусить бы чего-нибудь неплохо – как раз время раннего ужина.
Спускаясь с главной лестницы, я обратила внимание на небольшое оживление около знаменитой статуи Аригуна и Ольфозы. Как-то мне все это было уже подозрительно знакомо.
Осененная догадкой, я подошла ближе. И, как выяснилось, не ошиблась.
– Опять! Да это издевательство какое-то! – стонала профессор Тональ, кружась вокруг статуи на своих полупрозрачных мерцающих крыльях феи. – Что за шутки? Я буду лично ходатайствовать об исключении вора из академии перед ректором! Когда найду его! А уж я найду! И тогда мало этому… похитителю яиц покажется!
– Что за переполох? – поинтересовался Вальбу Мортен, как раз проходивший мимо.
Вместо ответа я ткнула пальцем в яйцо дракона. Вернее, на то место, где оно должно было быть.
И где теперь снова не наблюдалось оного.
– Странно, – пожал плечами оборотень, и мы с ним пошли наравне, так как оба направлялись в деревеньку. – Кому могли понадобится эти разнесчастные яйца?
– Думаю, кто-то пошутил, – я пожала плечами, так как драконьи яйца в этот момент меня занимали меньше всего.
– Тогда это точно кто-то не из наших. Не со старших курсов, – уточнил Вальбу. – Иначе стало ясно, что кто-то собирается сделать такую хохму.
– Может, он не счел нужным вам об этом сообщать… Волк-одиночка, так сказать. А, может, это кто-то действительно из первокурсников, – предположила я.
Еще немного поболтав о Похитителе яиц, мы разошлись каждый в свою сторону – Вальбу в общежитие, а я отправилась к преподавательскому корпусу.
Богатый интерьер которого ни в какое сравнение не шел с довольно обшарпанными стенами студенческого общежития. Меня, к слову, такое различие не сильно возмутило. От природы я достаточно неприхотлива.
