– Надеюсь, они были травоядными… – пробормотал Мироис Таугдиль, парень из нашей группы.
– Что вы, молодой человек, это были самые что ни наесть хищники. Жестокие и хитроумные. Ядовитые, кстати, – услышал его Карис. – Нежное мясо рас, обитающих в нашем мире, пришлось им очень по вкусу. Представители магических рас стали для них самой желанной едой, магия – особым деликатесом. Магия переходила к ним и усиливалась стократно. Именно поэтому если бы эта плевра была живой, то она в первую очередь оторвала бы и съела ваши крылья. А потом принялась за остальное. Самым неутешительным был тот факт, что у них почему-то имелся иммунитет к магии, а так же, что ужаснее всего, даже к драконьему пламени, которым можно испепелить буквально что угодно. Мы оказались перед ними беззащитны. Абсолютно беззащитны.
В аудитории воцарилась тишина, какой ни разу не бывало, когда на природомагии Карис рассказывал о своем мхе. Никто не записывал, даже Эл Куртоль, который абсолютно всегда конспектировал лекции, даже когда сами преподы говорили, что писать необязательно.
Меня же не покидало ощущение, что я слушаю старинную страшную сказку. Но она была более чем реальна.
– А вела их она… – продолжал профессор Карис. – Их мать, их прародительница, их царица Сольрис. Ее панцирь был таким черным, что, казалось, поглощал солнечный свет. Она сожрала столько чародейных созданий, что ее магические способности можно было прировнять к силе богини. Невероятно хитрая, прожорливая и плодовитая, она предпочитала только мужчин. Говорят, они падали перед ней ниц и сами лезли в ее бездонную пасть. Против нее были бессильны даже драконы. Она первая заползла в портал и сразу поняла, что наш мир станет для нее и ее детей теплым, уютным гнездышком.
– А что же король? – почти шепотом спросил кто-то.
– Тогдашний король, Гергар Цез, не сразу понял опасность, – поморщился профессор. – Ну, какие-то червяки, тем более без крыльев. Не летают. Какая-то мелочь против мощи драконов. А понял, только когда оказался в цепких объятиях Сольрис. Она отравила его своим ядом, дала мясу немного подгнить, а потом медленно пожирала его прямо в тронном зале. Столица уже была захвачена царицей плевр и ее детьми… Их было так много, что улицы буквально кишели. Сольрис заполнила королевский дворец кладками своих яиц до самой верхней башни. И наступило время плевр. Драконы и прочие создания, вампиры, феи, орки, лепреконы, были вынуждены, скрываться, таиться от них по лесам и подземельям, пока эти твари безжалостно истребляли обитателей нашего мира. Все попытки дать отпор Сольрис и ее детям были бесплодными. Все попытки добраться до дворца и уничтожить кладки ее яиц проваливались… Так продолжалось почти век, пока на свет не появились избранные драконы. Брат и сестра. Аригун и Ольфоза. И если они скрещивали два своих пламени, то против этого огня дети Сольрис устоять не могли. Они выжгли все племя артроплевр и уничтожили все кладки яиц. Момент уничтожения ее последнего, Заветного Яйца, запечатлел в своей скульптуре великий скульптор Брон Легот и подарил эту скульптуру нашей академии. Кстати, запишите его годы жизни.
По правде сказать, рассказ произвел на меня впечатление. Выходит, была польза и от драконов… Если бы не они, нас бы сейчас не было, а миром правили эти омерзительные существа, подобные тому, что сейчас отвращало всех в этой аудитории.
А я даже об этом не знала. Пока профессор рассказывал, я вспомнила, что слышала от бабушки про столетнюю войну, но не интересовалась подробностями. Мало ли было в нашем королевстве войн? Тем более, она случилась так давно…
Но после рассказа Кариса я, признаюсь, была впечатлена. Это было намного более захватывающе, чем бесконечные нудные лекции про мох.
Я даже прониклась к драконам некоторым уважением.
Не ко всем, конечно, кроме одного особо наглого дракона-проректора.
– А что стало с Сольрис? – спросила я. – Аригун с Ольфозой сожгли царицу?
Карис почему-то помедлил, словно не хотел отвечать.
– Разумеется. И стали всенародными героями, – сказал наконец он. – А теперь, так как у нас осталось немного времени от лекции, я расскажу вам историю жизни великого исследователя Сланриха Када, который, как вы помните, что сделал?
– Который открыл магический мох! – с энтузиазмом ответил Эл Куртоль.
– Совершенно верно! – обрадовался Карис.
И пустился в путанные подробности довольно унылой жизни исследователя, после чего я перестала слушать.
– Драконы не сожгли царицу артроплевр, – тихо сказал Уль Мортен вдруг. – У них не получилось.
– А что же они с ней сделали? – полюбопытствовала я.
– Наверное, ответ на этот вопрос знает наш проректор, – пожал плечами оборотень.
– Почему именно он? – хрипло спросила я.
Голос почему-то сел.
– Фэсс Аэлмар – прямой потомок избранных драконов, – ответил Мортен.
Что ж… Не сказать, что я была сильно удивлена. Неудивительно, что Аэлмар из такого высокого рода – с его-то замашками…
После занятия я хотела расспросить Уля про плевр поподробнее, он явно был в теме, но обнаружила, что забыла в аудитории тетради и учебники. Так-то и шеликун бы с ними, но среди них был конспект труда одного исследователя про различные оттенки магомха, над которым я не один час корпела в библиотеке. Его нужно было показать Карису на следующем занятии, а то при отсутствии оного еще больше назадает.
Потому я предпочла вернуться.
И правильно сделала. Аудитория была заперта изнутри, что, в принципе, меня уже насторожило. Но это все-таки не башня клуба «ТАНК», поэтому с помощью простеньких чар внутрь я проникла.
И увидела прямо-таки картину маслом.
Двое парней – оба драконы, между прочим! – держали бедного вампирчика Эла Куртоля, а фей с моего факультета по имени Рахлед Достан в прямом смысле этого слова тыкал ему в лицо туловом артроплевры. Сопровождалась все это насмешками и оскорблениями.
Хоть чудище было и ненастоящее, но вполне себе натуральное – с него даже слизь капала. А Рахлед Достан действительно на все сто процентов соответствовал своей фамилии, потому что мог достать кого угодно. К слову сказать, на полетных практиках он был в числе самых неуспевающих учеников, так как имел довольно-таки объемистое телосложение, не соответствующее своим легким прозрачным крыльям. Поднимался он в воздух всегда очень и очень тяжело…
Благо, что я от полетных практик с самого первого занятия была освобождена, а то б делила с Достаном скамейку колышников.
Приятного в том, что происходило в аудитории было мало. Несчастный Эл чуть не плакал.
– Бедный маленький вампирчик, – сюсюкал толстяк. – И сколько, говоришь, языков ты знаешь? Язык придурков, язык отсталых, язык идиотов и язык самых закоренелых неудачников? Всего-то четыре! Мало! Сейчас мы научим тебя языку артоплевр.
Вот гады! Ну, я вам покажу!
