И он кивнул на уже знакомый мне череп.
Я могла бы сказать, чтоб убрал эту черепушку от меня подальше – после вчерашней безуспешной попытки снова пытаться разговорить ее в мои планы не входило.
Великое пекло, вот ведь вчера – позволили же они мне выбирать! А сегодня почему-то нет.
Я покосилась на магистра Аэлмара, темноволосая голова которого была склонена над тестом, и это придало уверенности.
Посему начертила мелом пентаграмму, присыпала ее кладбищенской землицей, зажгла в каждом навершии звезды свечу, пристроила в центр череп и спокойненько принялась читать заклинание призыва духа. И вроде бы даже получаться стало – пентаграмма стала светиться красным, привлекая внимание и преподавателей, и абитуриентов. Я порадовалась такому успеху, а затем…
Затем, как всегда… Из кладбищенской земли прямо у всех на глазах пророс розовый куст. Пышные бутоны раскрылись у черепа в глазницах и на темечке наподобие веночка.
Похоже, это произвело впечатление даже на него самого, потому что он открыл рот и прошелестел «Мама…». После чего гневно завопил:
– Уберите ее от меня!
А вот и зря, между прочим. Уверена, что еще никогда до этого череп не выглядел таким нарядным.
– Ну… По крайней мере, он заговорил… – ошарашено пробормотал профессор некромантии.
– Фэссарина… Ликольф, – в наступившей тишине раздался холодный голос магистра-дракона. – Покажите, пожалуйста, ваши крылья.
Ха, я была к этому готова! Можно сказать, наступил мой звездный час.
Потому расправила свои черные, как у летучей мыши, крылья и даже похлопала ими, отчего порыв ветра немного разметал идеальную укладку магистра Аэлмара.
Ну нет, я точно могла гордиться собой – эликсир такого уровня сложности по учебнику не сварганишь.
– А теперь, фэссарина Ликольф, взлетите, – велел Аэлмар.
Упс! А вот это я как-то не учла. Изменить-то зелье мою внешность изменило, и до неузнаваемости, но эти крылья были ненастоящими. Они не могли поднять меня в воздух...
Великое пекло!
Легкий взмах руки магистра – и облик вампирессы слетел с меня, так же легко, как и тогда, в таверне. Спасибо, хоть платье на месте осталось.
– Вы начали утомлять приемную комиссию, фэссарина Хэллия Сенфрид. Будьте добры, покиньте экзамен, – ледяным голосом проговорил дракон и указал мне на дверь.
Да чтоб тебя шиликуны загрызли, а кости драконьи в великое пекло бросили!
– И вам хорошего дня, магистр Аэлмар, – с чувством пожелала я.
Ведь почти же получилось! Почти…
Разгневанная, как сто шиликунов, я выскочила из ворот и свернула в узкий проулок, начисто позабыв, что меня ждет кибитка.
Родные, да я вас еще не так утомлю! Я, можно сказать, даже еще не начинала!
Денек выдался погожим, солнечным, но проулок вдруг накрыла тень. Затем меня овеял порыв ветра, словно от взмаха гигантских крыльев, который взъерошил мои тщательно уложенные локоны.
Я с подозрением оглянулась на ворота академии, чтобы за следующим поворотом со всего размаха налететь на какого-то мужчину.
Который оказался проректором, на темноволосую голову которого я призывала все известные мне кары. Собственной персоной дракон преградил мне дорогу, зловещий в своем черном кителе.
– Магистр Аэлмар, какая встреча! – недобро сощурилась я. – А ведь я еще даже не успела по вам соскучиться.
– Хотелось лично убедиться, что вы покинули стены академии, – проговорил Аэлмар.
– Убедились? Теперь дайте мне пройти!
Но магистр и не подумал посторониться.
– А так же дать вам последнее напутствие, фэссарина Сенфрид, – продолжил дракон, блеснув льдистыми глазами. – Мне следовало предпринять к вам крайние меры после сегодняшнего отвратительного спектакля. Считайте актом снисхождения, что я этого не сделал.
– Благодарю покорно, – я присела в глубоком реверансе. – Широта вашей души сравнится разве что с вашей доброжелательностью, фэсс Аэлмар.
– Которые, видится мне, вы оценить не в состоянии, фэссарина Сенфрид.
– Говорят, если что-то видится, нужно осенять себя благославляющим наперствием, фэсс, – мягко проговорила я.
– В таверне «Эльмгостский креол» благославляющие наперствия мне помогли слабо, – холодно сказал он.
– Наверное, потому, что вы осеняли себя ими мысленно – внешне они были совершенно незаметны, – парировала я. – Все еще злитесь за камзол? Давайте я вам его отчищу и мы в расчете?
Мое вполне доброжелательное предложение было принято драконом в штыки, потому что он шагнул вперед, буравя меня злыми глазами, и почти прижал к стене.
– Мне глубоко наплевать, кто вы, и с какой целью были там. Но мне не наплевать, что творится в стенах этой академии. Я с абсолютной уверенностью могу сказать – такой, как вы, здесь не место. И дело тут даже не в крыльях. Хотя и в них тоже.
– Вы – всего лишь проректор академии, – усмехнулась я. – Не вы один принимаете решения...
– Всего лишь? – дракон изломил темную бровь. – Забавно. Вы все более и более убеждаете меня в правильности составленного на ваш счет мнения.
– Каким бы оно не было, уверена, оно глубоко предвзято, – перебила я, подумала немного и предложила. – Как насчет пари? Вы возьмете меня, если не узнаете.
– Если вы посмеете еще раз превратить вступительные экзамены в фарс, пеняйте на себя, Сенфрид, – вертикальный зрачок зловеще вспыхнул в синей радужке его глаз, и я поневоле отшатнулась. – Надеюсь, вы меня услышали.
ГЛАВА 6. Мощи боевой драконессы
Огромный светлый атриум наполнен скрипом перьев по пергаменту – то был третий – и последний! – день вступительных экзаменов в Эльмгостскую Василевскую Высшую Академию.
Я сидела в зале, который за прошлые два дня практически стал мне домом, и не менее прилежно, чем в прошлые разы, отвечала на вопросы вступительного теста.
На этот раз все должно было получиться. Это был мой последний шанс избавиться от отцовских долгов и прилипчивого лепрекона. Я не собиралась его упускать!
Нет, когда я вчера явилась домой после неудачной второй попытки и отвратительного разговора с драконом, я даже немного порыдала и побегала по отцовскому саду с восклицаниями: «Все пропало!». Чем озадачила садовника и заставила ырку с папой испытать кратковременный приступ стыда и сочувствия.
Однако чуть позже мой зеленый женишок явился собственной персоной, дабы засвидетельствовать свое почтение, а так же рассказать, что мы будем делать после свадьбы. В процессе этого рассказа дражайший господин Туни не забывал слюнявить мою руку, то и дело к ней прикладываясь.
Это, а пуще того идиллические картины нашего будущего быта, нарисованные Туни, впечатлили меня настолько, что после его ухода я немедля отправилась в западное крыло, где у папы находилась лаборатория, сопряженная с магазином амулетов.
