А Лопухов всё так же стоял в нерешительности. Явственно читалось, как внутри у него идёт борьба между жадностью и опасением схлопотать наказание.
Время уходило. Рядового требовалось подтолкнуть к каким-либо действиям.
– Ладно, давай так: чтобы утереть нос этим уродам, которые тянули из меня бабло за «просто так», ты получишь ровно столько же, сколько и они, – три тысячи.
– Пять! – сдался Лопухов.
Сделав вид, что задумался, Антон внутренне ликовал. Продолжая играть, качнул головой:
– Ушлый ты. Хорошо. Пять. Мне сейчас время дороже.
– Деньги вперёд!
– Ага, щаз! Ворота открывай!
– Погоди, напарника предупрежу.
Пока Лопухов бегал в «дежурку», Антон воспользовался моментом и оглянулся, высматривая возможных преследователей. Свет фар осветил ряды укрытой брезентом техники. Счёт пошёл на секунды.
– Давай, Лопухов, давай! – Антона начало трясти от волнения.
Наконец, рядовой появился из «дежурки» вместе с напарником. Они о чём-то перешёптывались.
Воровато оглядевшись, Лопухов подбежал к машине, скинул с плеча автомат и забрался на место пассажира.
– Ну что стоим, поехали! – он источал энтузиазм и нетерпение.
Второй рядовой начал открывать ворота.
В зеркала Антон увидел, что внедорожник показался из-за зданий и на приличной скорости двигался к КТП. Затаив дыхание, Антон врубил первую передачу и приготовился рвануть, выжимая из движка всё, что возможно.
Ворота расходились в стороны мучительно медленно.
Словно нарочно.
Рёв турбированного дизеля уже слышался вполне отчётливо. Ко всему прочему преследователи принялись сигналить.
Расстояние между створками стало больше метра, но всё ещё недостаточное, чтобы проехать.
– Да быстрей же, мать вашу! – одними губами произнёс Антон.
Адреналин устроил в крови небольшую бурю. Чувства обострились, время, и без того чрезвычайно медленное, словно совсем остановилось.
– Что там такое? – оглянулся Лопухов.
Его напарник тоже увидел внедорожник и испуганно вскинул голову. Широко раскрытыми глазами, в которых явственно читалось смятение, рядовой смотрел на приближавшийся сигналящий внедорожник. В нерешительности переводил взгляд с него на машину Антона и обратно…
Потом выражение его лица изменилось – он принял какое-то решение.
И начал закрывать ворота.
– Что за ерунда? – недоумевал Лопухов.
Вместо ответа Антон вдавил педаль газа в пол.
Рывка, на который он рассчитывал, не получилось. Древняя колымага, хотя и оказалась приёмистой, но скорость набирала весьма неспешно.
Створки ворот сходились.
И, как показалось, гораздо быстрее, чем открывались.
Прищурив глаза и вцепившись в руль, Антон не останавливался. Капот протиснулся в проём без проблем, но потом машину тряхнуло, металл заскрежетал о металл. С сухим щелчком и последовавшим затем звоном стекла отлетели зеркала.
– Эй! – завопил Лопухов. – Ты чего творишь?! Стой! Стой!
Но Антон его не слушал и продолжал давить на педаль.
Двигатель натужно гудел.
Антону казалось, что это его самого зажало створками, и он пытается высвободиться из холодной хватки крашеного металла, крепко вцепившегося, выворачивающего руки, бездушно рвущего мышцы и сухожилия. Хотелось закричать, но вдруг скрежет резко оборвался, и ускорение, вдавило в спинку сиденья.
Получилось! Победный вопль рвался наружу, но Антон сдержался и посмотрел в салонное зеркало заднего вида: ворота продолжали закрываться и сомкнулись прямо перед внедорожником, преградив путь. Тогда Антон захохотал.
– Ты совсем идиот?! – кричал Лопухов. – А ну стой! Останови машину, я сказал!
Но Антон продолжал выжимать из развалюхи всё, на что та была способна.
Это чудо, что ему удалось уйти. Мерзкое ощущение, что попал в какую-то невидимую и чрезвычайно липкую паутину, быстро свело на нет всю радость от успешного побега. Смеяться больше не хотелось. К тому же здравый смысл подсказывал, что у преследователей как минимум двукратное превосходство в скорости, и та минимальная фора, что опять появилась, скоро испарится, подобно куску льда на растопленной печи.
Дожидаться, пока сзади появится внедорожник, смысла не имело: когда это произойдет, возможности что-либо предпринять не останется. Действовать необходимо без промедления.
Вот только пока на пути виднелись лишь препятствия. И одно из них прямо сейчас вопило на соседнем сиденье.
– Ты скотина! Жми на тормоз! Останавливайся, сволочь!
Даже при слабом свете приборной панели в глазах Лопухова явственно читался страх. В подтверждение этому рядовой орал, как укушенный, и норовил схватиться за руль.
Посмотрев в зеркало и убедившись, что внедорожника ещё не видно, Антон резко нажал на тормоз.
Громогласного соседа бросило вперёд, он охнул, ударившись, и наконец заткнулся.
Двигатель остался тарахтеть на холостых. В тусклом желтоватом ближнем свете фар клубилась пыль. Не проронив ни слова, Антон вышел из машины, обошёл её, открыл дверцу пассажира, взял Лопухова за воротник и вытащил наружу.
Тот упал на четвереньки, потянув за собой автомат, загрохотавший о металлический порог и потом звякнувший об асфальт.
Промычав какое-то ругательство, рядовой попытался размахивать руками, стараясь достать обидчика.
От мощной затрещины голова Лопухова дёрнулась, кепка отлетела куда-то на обочину. Не отпуская его воротник, Антон ещё несколько раз ударил парня раскрытой ладонью, заставив притихнуть и защищать голову руками. Когда он забирал автомат, рядовой снова предпринял попытку сопротивления, которая закончилась сразу после того, как шея и одна рука оказались зажаты между ног Антона.
– Успокоился?
– Да, – просипел Лопухов.
– Отлично! Вставай и полезай в машину! Времени и так нет, – он отпустил парня и, посмотрев в сторону военной части, откуда вот-вот мог появиться внедорожник преследователей, вернулся на место водителя.
Рядовой поднялся, но продолжал стоять возле машины.
– Бегом! – рявкнул Антон. – У меня твой автомат, придурок!
Аргумент подействовал, и Лопухов забрался обратно, вид у него был жалкий.
– Не пыхти! Сам виноват, – сказал Антон, утапливая педаль газа. – Мы договорились, так выполняй обещание.
Рядовой насупленно молчал.
– Как доберёмся до города, получишь свои деньги. Помнишь ту тачку у КТП? Так вот она, а точнее её пассажиры – самая большая наша проблема. Потому что если они нас догонят, то денег и автомата тебе не видать, как своих ушей, а может и без самих ушей останешься. Поэтому мне и нужна твоя помощь.
