Осипшим от боли голосом Барс проговорил:
– А-а, Тополь! Заходи! – бросил в сторону сталкера облепленный кровоточащей плотью артефакт, который приземлился с противным влажным звуком.
Для завершенности композиции недоставало только звериного оскала.
И Барс улыбнулся.
Хотя сталкеры – народ бывалый и многое повидавший, но даже у них есть границы восприятия. Для Тополя увиденное оказалось слишком. Он развернулся и побежал прочь, в темноту.
Такой исход встречи Барса вполне устраивал. Он продолжил своё занятие.
Едва он всунул в очищенную рану новый артефакт, как в темноте раздался взрыв. Похоже, убегавший в страхе сталкер нарвался на одну из растяжек своих приятелей.
Гримасу боли на миг сменила ухмылка. А в следующую секунду сам Барс распластался на полу строения, корчась и хрипя. Что-то пошло не так. Возможно, артефакты вступили в реакцию друг с другом, может, ещё что-то…
Из глаз текла какая-то густая влага. Собрав последние силы, Барс провёл по ним рукой, а потом повернул её к свету. Тёмная вязкая кровь покрывала ладонь и пальцы. Именно она сейчас струилась по его щекам, собираясь в лужу возле головы.
От другой ладони, той, что с артефактом, по всему телу расходилась волна резкого болезненного холода. Захотелось избавиться от источника боли, и Барс принялся расковыривать руку, пытаясь достать артефакт.
Получалось или нет, он уже не понимал: медленно, но неуклонно сознание заволакивало туманом. Заледеневшее тело тоже не слушалось.
Последним чувством, которое испытал Барс, оказалось сожаление, что не взял с собой пацана, который теперь один заперт среди аномалий. И что не добрались до Александровского совхоза, куда должен прийти ещё один человек, способный носить в себе артефакты, – Антон. И самое досадное, что не убил поганого Штыка.
Подземный ход, которым они всё дальше уходили от преследователей, казался бесконечным. Но Мякиш прекрасно понимал, что они не прошли и сотни метров, а кружили по сплетениям коридоров бывшего автохозяйства предприятия, чьи развалины наземной части остались наверху. В темноте, разгоняемой лишь неровным светом факела, время тянулось настолько медленно, что каждый десяток шагов требовал длительного приложения усилий. То и дело попадались земляные завалы, пробираться через которые приходилось иногда ползком, а иногда обходить, рискуя потеряться в лабиринте боковых ответвлений прохода.
Тяжёлый влажный воздух пропах землёй, грибами и мышами. С потолка то и дело на пол громко шлёпались, разбиваясь вдребезги, крупные водяные капли. Выползшая из непонятно каких уголков подсознания клаустрофобия рисовала живописные картины, как многотонные пласты мокрой земли обрушиваются на четырёх бредущих в непроглядной темноте людей.
Враги так и не появились, то ли продолжая штурмовать тёмный ангар, то ли не рискуя соваться в узкий лаз, который в любой момент мог превратиться в свежую могилу. И Чеба повёл своих неожиданных товарищей по несчастью к другому выходу. Тому, через который никому выходить не хотелось.
После первых минут эйфории, когда, вооружившись до зубов из старых запасов, они ждали появления преследователей, навалилась усталость, граничащая с безразличием. Мякиш уже жалел, что набил все карманы автоматными магазинами, сунул за пояс массивный нож в ножнах и подвесил на пояс пяток гранат: вес прибавился нешуточный, но избавиться от тяжёлых железок рука уже не поднималась, всё еще могло так случиться, что от каждого патрона будет зависеть чья-то жизнь.
Темнота давила. Но вот факел впереди затрепетал от мощного сквозняка, а мгновение спустя Мякиш ощутил дуновение прохладного ветра. И почти сразу Лопух громко сказал:
– Вышли!
Земля под ногами пошла вниз и вдруг начала осыпаться. Воздух резко посвежел и стал заметно холоднее. Балансируя автоматом, Мякиш с трудом удержался на ногах, а когда увидел, как факел продолжает спускаться всё ниже, вдруг сообразил, что, несмотря на полную тьму, уже не ощущает давящую близость низкого потолка. Зато сверху темнота немного просветлела.
– Чеба, – позвал он. – Ты скажи что-нибудь, не молчи, как пень в овраге. Где мы сейчас?
– В овраге, – донеслось откуда-то снизу, и было слышно, как мерзко захихикал Лопух.
– Чеба, – веско сказал Мякиш, останавливаясь и пытаясь рассмотреть вокруг хоть что-то, помимо дразнящего языка огня впереди. – Я сейчас добегу до тебя в три прыжка и так тресну ногой в рыло, что ты ещё неделю хрюкать будешь от радости за своё остроумие. Скажи внятно, куда мы вышли и куда идём дальше?
– Здесь правда овраг, – виноватым голосом сказал Чеба, подсвечивая лицо факелом. – Точнее это большая трещина в земле. Тряхнуло когда-то, вот и трещина. А потом вода её сильно размыла. На другой стороне есть продолжение коридора. Только он завален совсем.
– К лешему подробности, – начиная нервничать, сказал Мякиш. – Мы в Зоне?
– Ну, это весьма условная Зона, – пренебрежительно ответил Чеба. – Настоящая граница аномальности дальше. Колючку же с запасом ставили. Потому считай, что нет тут Зоны ещё.
– Это очень плохая логика, – сказал Мякиш, разом покрываясь холодным потом при мысли, что между ним и мутантами Зоны больше нет преграды в виде многослойного Периметра, военных патрулей и многих километров «чистой» земли.
– Не бойся, – слегка покровительственно сказал Чеба. – Мы, вольные охотники, хоть и не ползаем по радиоактивным помойкам, тоже кое-что соображаем в аномалиях.
– Если бы вы хоть немного соображали, – жёстко сказал Мякиш, – твои друзья не гнили бы сейчас на пустыре.
Несколько секунд Чеба молчал, и слышалось лишь его тяжёлое дыхание.
– Ну, где вы там? – донеслось из темноты, и Мякишу снова показалось, что голос знакомый, но вспомнить, кому тот мог принадлежать, так и не получалось.
– Забирай влево, – громко сказал Чеба, и голос его теперь звучал хрипло и грубо.
Продолжая спускаться вслед за неровным пламенем факела в полной темноте, Мякиш пытался разобраться в собственных чувствах. Невзирая на приличный опыт хождения по Зоне несколько лет назад, ему тем не менее было страшно. Не добавляли уверенности ни тяжёлый автомат в руках, ни вооружённые спутники. Слишком хорошо он помнил, как в мгновение ока Зона обращает целые отряды самоуверенных суперменов в толпу визжащих от ужаса обезьян. И только всплывающие в памяти уроки Крота давали хоть какую-то слабую надежду, что на этой проклятой земле он теперь не совсем чужой. И сможет, если вдруг всё пойдёт вкривь и вкось, использовать науку старого сталкера.
Земля под ногой вдруг резко просела. Не успев среагировать, Мякиш завалился на бок и несколько метров скользил куда-то вниз, безуспешно пытаясь затормозить ногами и локтями: лишь бы не забить грязью автомат. Привычка молчать в сложных ситуациях не изменила ему и в этот раз. Он не издал ни звука, даже когда ноги неожиданно погрузились во что-то мягкое и настолько обжигающе холодное, что перехватило дыхание. Потребовалось не меньше минуты, чтобы прийти в себя и начать соображать, что же такое с ним случилось.
