– Александр, а по какой причине вы солгали, отвечая на вопросы анкеты?
– Что? – ничего умнее в голову не пришло. К тому же сразу бросило в холодный пот, и сердце бешено заколотилось, что немедленно отразилось на приборах, возле которых копошился лаборант.
– О, Александр, не волнуйтесь так. Мы всё понимаем, – мужчина улыбнулся, как показалось Сашке, снисходительно. – Буду с вами откровенен: мы знаем о том, что ваш отец был сталкером и погиб в Зоне. В этом нет ничего такого, чего следовало бы стыдиться или бояться. Но нам очень интересно, какое влияние Зона оказывает на здоровье детей сталкеров...
Вскочив с кресла и сорвав с головы обруч, Сашка собрался уйти, но незнакомец положил ему руку на плечо:
– Постойте, Александр. Наши исследования приносят огромную пользу людям. А для вас эти небольшие неудобства могут стать источником приличного заработка!
– Я не желаю, чтобы меня просвечивали, как лягушку какую-то! – с вызовом сказал Сашка, холодея при одной только мысли, что ему сделают рентген и увидят в руке очень странное тёмное пятно.
– Никаких просвечиваний, – категорично сказал незнакомец. – И вообще никаких действий, которые не получат вашего предварительного одобрения!
Сейчас Сашка понимал, что нужно было уходить, рассказать о случившемся матери, позвонить Антону, затаиться, но тогда… Тогда он считал, что справится сам, что достаточно взрослый, чтобы принимать решения, а не только выполнять указания.
И уже от дверей спросил тогда:
– Сколько?
Незнакомец вновь улыбнулся. Теперь торжествующе.
– Меня зовут Яков Валентинович, а за свою помощь вы получите…
От названной суммы Сашка потерял дар речи: с такими деньгами он мог не зависеть от помощи Антона и не слушать упрёки матери. К тому же со свойственной многим подросткам самонадеянностью он посчитал: если вдруг «запахнет жареным», то сумеет всех обмануть и «разрулить» ситуацию. И, наплевав на все предостережения, он согласился. Почувствовав себя хозяином ситуации, потребовал заплатить вперёд. И как только получил часть вознаграждения, соизволил отвечать на вопросы.
В работу с ним включились все присутствовавшие в лаборатории. Сначала они вернули его в кресло, подключили аппаратуру, обвешали датчиками голову и обе кисти. А затем принялись задавать вопросы. Сперва самые обычные, потом более личные. Нехотя, но Сашка отвечал до тех пор, пока не стали спрашивать об Антоне. Точнее о «друге, который дороже брата». Исследователи понятия не имели о личности человека, с кем «цепь судьбы» связывала Сашку. И всеми силами пытались это узнать. Вот тогда Сашка испугался и осознал, какую глупость совершил.
А исследователи всё спрашивали, спрашивали… И постепенно увещевания превратились в требования.
Но чем сильнее становилось давление, тем активнее сопротивлялся Сашка. В конце концов он психанул, в очередной раз сорвал с себя провода, оттолкнул Якова Валентиновича так, что тот полетел на пол, опрокинув стулья, и сбежал.
Остаток дня Сашка провёл с друзьями. Щедро угостил всех пивом, но сам сделал лишь пару глотков – его терзала вина перед Антоном, хотя не обмолвился о том ни словом.
А вечером недалеко от дома наткнулся на Якова Валентиновича.
– Что же вы, Александр, слово своё не держите? – спросил тот, неожиданно появляясь из тёмного проулка.
Позади учёного виднелись два весьма габаритных силуэта, пока остававшихся в тени.
Сердце ухнуло куда-то в пятки. В голове роились глупые вопросы без ответов: как? откуда? что теперь делать?
– Почему бы нам не поговорить, как взрослым людям? – продолжал Яков Валентинович. – Вы, молодой человек, уникальны! Моя компания готова заплатить большие деньги за возможность сотрудничать с вами. Намного больше тех, что вы сегодня получили. Но это невозможно без полной информации. Если не получится исследовать сразу обе части артефакта, то можем упустить что-то важное, потратить время впустую на ложные предположения.
Воистину то был день прозрений. После слов учёного Сашка вдруг ясно осознал то бремя ответственности, что лежало на плечах Антона, которое тот добровольно взвалил на себя. Никто его не просил, не обещал несметных богатств. Когда Антон забирал себе «цепь судьбы», он Сашку в глаза не видел! И это накладывало такую же, если не большую ответственность на Сашку. А то, что Яков Валентинович просил сделать, иначе как предательством не назвать.
Сашка деланно засмеялся:
– Какого артефакта? Ты о чём, лысый хрен?! Ты вообще кто такой? Я тебя впервые вижу! Вали отсюда, пока рыло не начистил.
«Габаритные силуэты» зашевелились и вышли на свет, оказавшись ещё больше, чем представлялось.
– Зря вы так, Александр…
Дальше слушать Сашка не стал. Что было сил рванул прочь, рассчитывая скрыться в темноте и полагаясь на то, что лучше знает местность. Позади раздался топот погони.
Он бежал так, что ветер в ушах свистел. Через дворы, проулки, щели в заборах, мимо игровых площадок, мусорных баков и припаркованных автомобилей. Пока, наконец, не понял, что больше никто не преследует.
Отдышался и достал телефон. Батарея почти разрядилась.
Набрал номер друга:
– Салют. Слушай, можно у тебя переночую? Да, спасибо. Ты где? У подъезда? Хорошо. Минут через пятнадцать буду, подожди.
Завершил звонок, хотел набрать матери, но сотовый выключился.
Решив, что позвонит позже, Сашка на всякий случай осмотрелся и отправился к товарищу.
Тот, как и обещал, ждал возле подъезда. махнул другу рукой и вдруг почувствовал сзади движение, а следом удар по голове…
Сашка невольно коснулся затылка, вспоминая похищение. Он тогда потерял сознание, а значит, и Антон тоже. К счастью, если судить по собственному состоянию, тот уже оклемался. Это немного радовало. Ведь в заточении окрепло осознание, что Антон – единственный, кроме матери, близкий человек. И когда случилась беда, только на него и оставалось надеяться.
По ощущениям, Сашка провёл взаперти с заведёнными за спину руками не больше суток. Хотя и этого более чем достаточно. Вспомнилось, как затекли и ныли плечи, как хотелось пить и как боялся. Он не понимал, что происходит, где оказался и почему. Помещение три на три метра, серые гладкие стены, дверь без ручки и замка, ровный тусклый свет, исходящий из панели на потолке. С ним не то, что не говорили, даже не заходил никто, кому бы он смог задать вопрос.
Сначала он орал, угрожал и выкрикивал всё, что, по его мнению, могло хоть как-то испугать похитителей. Потом стал упрашивать отпустить, говорил, что это всё ошибка, что ничего не знает и ни в чём не замешан.
Но время шло, а Сашка так и оставался в одиночестве. Он долго не позволял отчаянию взять над собой верх, но, когда не смог больше терпеть, а руки по-прежнему перетягивал за спиной пластиковый жгут и пришлось мочиться прямо в джинсы, Сашка не выдержал и заплакал.
