Нет, они, конечно, и сами планировали нарваться на драку, но Мякиш надеялся хотя бы на небольшое преимущество от эффекта неожиданности.
Очередная доза адреналина взбудоражила кровь. Фантазия отключилась, не в силах предсказать, с чем сейчас придётся иметь дело. Мозг очистился и приготовился реагировать максимально быстро.
Из дома раздался слабый шум, потом глухой стук и скрип, словно выдрали ржавый гвоздь из старой доски, а следом грохот, будто что-то массивное упало на груду деревянной мебели, прогнившую от времени и влаги.
На губах Мякиша появилась и тут же исчезла слабая злорадная улыбка.
Снова из дома донеслись звуки молчаливого, сосредоточенного движения, и спустя минуту преследователь ухватился за подоконник.
Приложив приклад к плечу, Мякиш приготовился стрелять.
Рывок, и гибкий силуэт выскользнул через окно.
– Мякиш, нет! – воскликнул Филин, бросаясь вперёд и опрокидывая преследователя на землю.
– Чтоб тебя! – ругнулся едва не выстреливший Мякиш.
Быстро шагнул вперёд, готовый к рукопашной схватке, и замер в удивлении.
– Сашка?! Ты… ты что здесь делаешь? – невольно оглянулся. – А где остальные? Что случилось?!
Тревога заставила сердце биться сильнее, чем от адреналина.
Бандит встал и поднял пацана за шиворот.
– Чего молчишь?! Что случилось?
– Ничего, – насупился Сашка.
– Что значит «ничего»? – недоумевал Мякиш. – Где Штык, Крот и Лопух?
Пацан стоял, потупив взор, и молчал. Понадобилось его встряхнуть, чтобы добиться ответа.
– Да ничего с ними! Ничего! Следуют вашему плану.
– Какого хрена тогда ты тут делаешь?
Сашка опять отвёл взгляд и не отвечал.
– Ясно, – Мякиш выдохнул.
Пацан пришёл сюда, всё ещё надеясь, что Барс его не предал, что вся ситуация лишь недопонимание, и оно непременно исчезнет, если просто поговорить и обсудить. Мякиш даже позавидовал такой вере в человечность. Впрочем, это свойственно юному, не испорченному обществом сознанию. Ничего не поделать. Сашка готов рисковать жизнью ради урода, которого считал другом. Достойно уважения…. И до чего же упрямый, стервец! Совсем как отец.
Мягкое сияние, возникшее над домами в центре острова, привлекло внимание. Выглядывающий из-за крыш купол огромной аномалии несколько секунд отливал перламутром, потом погас, а следом за ним вспыхнули сиреневым светом окна дома уже дальше.
Барс.
– Филин, ты смотришь?
– Да. Пока всё спокойно, – ответил бандит, отпустив Сашку и оглядывая местность. – Твою ж мать!
Увидел, наконец-то.
– Хреновый из тебя дозорный.
– Не зуди, – отмахнулся Филин.
Мякиш схватил Сашку за грудки:
– В общем так. Нет времени с тобой возиться. Останешься здесь. Повторять не стану. Попробуешь возразить или пойти следом – свяжу и брошу в ближайший сарай. Ясно?
Пацан молчал.
Филин отвесил ему звонкую затрещину.
– Отвечай!
Сашка вздрогнул и кивнул.
– Отлично, – кивнул Мякиш и указал в сторону окна: – Залезай обратно и сиди там!
Толчком придал ему ускорение. И больше не глядя на парня, обратился к бандиту:
– Веди!
Чем ближе к светящимся аномалиям они подходили, тем спокойнее становилось у Мякиша на душе. Он совершенно чётко понимал, зачем и почему он подвергает опасности себя и других. Мозг словно перенастраивался на работу в экстремальном режиме. И даже небольшая внутренняя борьба между желанием ускориться и необходимостью соблюдать осторожность, выдерживая неспешный, тягучий темп, не выводила из себя.
Хотя буквально полчаса назад такое противоречие дико раздражало. Разумом Мякиш понимал, что иначе в Зоне нельзя, но как следует врезать Филину, чтоб шевелился, очень хотелось.
Сейчас же он полностью отдался ритму движения, при этом был готов начать действовать в любой момент.
Детектор аномалий сходил с ума, фиксируя мощную активность со всех сторон. В подобных условиях Филин был надёжнее, поэтому Мякиш шагал за бандитом, лишь изредка сверяясь с устройством.
С величайшей осторожностью обошли пару домов. У второго, прижимаясь к стене, Филин выглянул за угол.
– Видишь его? – спросил Мякиш.
– Нет. Сорняки мешают.
Может, под воздействием аномалий или из-за необычной для растений близости к светилу, но трава на «острове» настолько разрослась, что местами достигала в высоту двух метров.
– Окна вон в том доме светились. Сейчас уже нет. Ушёл.
– Ну так пошли тоже. Чего сидим-то?
– Вижу! – вдруг негромко воскликнул Филин.
Мякиш сразу выглянул:
– Где?
– Вон за тем сараем через дорогу, видишь – купол аномалии переливается?
– Да.
Бандит, пригнувшись, стал пробираться через высокую траву и сразу ломанулся назад, беззвучно матерясь.
Мякиш тут же опустился на колено и приник к прицелу, выискивая опасность. Не найдя целей для стрельбы, вопросительно посмотрел на Филина и удивлённо вскинул брови.
Лицо, уши, шею и руки бандита покрывали кровоточащие порезы.
– В траву не лезь, – утирая кровь рукавом, проговорил Филин.
«Вот Штык сейчас обрадовался», – проскочила мысль и сразу пропала в холоде сосредоточенного спокойствия.
– На каком расстоянии аномалии на Барса реагируют?
С момента, как определили местоположение противника, они, не сговариваясь, перешли на полушёпот.
– Три-пять метров.
В общем-то немало. То есть светящаяся аномалия может располагаться в огороде, пока сам Барс будет прятаться в доме. Ладно, проблемы надо решать по мере их поступления. Пока же оставалось надеяться, что им удастся застать Барса врасплох.
Мякиш вместе с Филином обогнули ещё один дом, пересекли дорогу, почти ползком добрались до бывшего хлева без крыши, а оттуда – к сараю с выломанными из стен досками: через дыры в стенах проглядывали ряды уложенных в поленницу дров, потемневших от времени.
Светящаяся аномалия располагалась по ту сторону сарая. Значит, Барс где-то совсем рядом.
– Давай с двух сторон, – сказал Мякиш.
Добравшись до выбранной позиции, он осторожно выглянул из-за угла сарая.
Барс стоял во дворе дома, согнувшись пополам и держась за живот. Расстегнутую куртку скинул к пояснице, оставив надетой только на предплечья. Мускулы под окровавленной, изодранной майкой напряглись и пульсировали будто в страшной судороге. Сквозь натянутую кожу проступали тугие канаты мышц. Из спины торчали два артефакта, ещё по одному из левого плеча и правого бедра. И хотя из оружия Мякиш разглядел только нож на поясе, Барс, без сомнений, и сам был оружием. Смертоносным и безудержным.
