Коза дернулась и направилась к дому Искры Ильиничны. Удивительно, но она сама меня вела. То есть животное оказалось не таким глупым, как казалось в начале. Даже дорогу до дома запомнила.
Находясь у калитки дома Искры, я снова слышала музыку. В окнах горел свет и и доносилось звучание гармони, смех и пение нескольких человек. Похоже у старушки - вечеринка с шумной деревенской компанией.
Привязав поводок из бечевки к колышку забора, оставила козу у калитки и постучала в дверь.
Открыли мне не сразу. Пришлось еще пару раз и громче стучать. На втором стуке я при тусклом лунном освещении заметила странный символ, выцарапанный на двери. Нечто похожее на коловрат. Неожиданно, обычно в деревнях подковы вешают или крестики, а тут коловрат. Если я конечно его правильно поняла.
Пока я рассматривала странный символ, дверь отворилась и на пороге нарисовалась дородная и румяная молодая женщина. В ней все было слишком. Маленькие, но очень пухлые и вздернутые губы. Очень пышный бюст и ярко румяные щеки. Слишком длинные и темные ресницы как опахало, обрамляли синие глаза. Их синева хорошо различалась при слабом освещении. А вот волосы у нее были совсем светлые, почти белые, несмотря на черные круглые брови и такие же черные ресницы. Даже странно. Сейчас она изящно переплетала пухлыми пальчиками толстую косу белесых волос и с усмешкой разглядывала меня.
- Доброй ночи. Тут коза Искры Ильиничны ко мне во двор забрела. Привела обратно. - Я кивнула в сторону тихо стоящего питомца у забора. Какая то слишком молчаливая коза была.
Женщина кокетливо заглянула мне через плечо. Ее маленькие, но пышные губы расплылись в улыбке, оголяя хорошо выраженные ямочки на круглых щеках, придавая лицу совсем кукольное выражение.
- Настасья, ты так больше не теряйся, а то городскую пугаешь. - Сладким, словно патока голосом, произнесла женщина. Переведя взгляд на меня. С игривыми искрами в глазах, добавила. - Что ж городская заходи, раз пришла.
Она отодвинулась от прохода, приглашая меня в дом. Я в ступоре туда заглянула, но с места не сдвинулась. Искру не увидела. Среди гостей в помещении был Алеша Ширкин. Он с самокруткой в зубах играл на гармони. Завидев меня, крикнул:
- Мадам, иди к нашему столу.
Натянув улыбку, я перевела взгляд на пышногрудую женщину.
- Спасибо, но я наверное пойду.
Женщина выразительно изогнула и так круглую как полумесяц бровь. Ее кокетливые синюшные глаза - подмигивали мне и манили.
- Ну что ты городская, мы же тебе рады. - Женщина засмеялась грудным смехом. От хохота ее грудь соблазнительно затряслась. - Если ты с нами, значит мы за тебя.
Внутри меня словно разлили кислоту. Она растекалась и прожигала все мои внутренности и сознание. Я понятия не имела, о чем эта женщина говорит. Но все вокруг закружилось вихрем. Непонимание обездвиживало и сбивало с толку. Перед глазами все поплыло.
В синих глазах мелькнуло беспокойство и ничего больше кроме этой синевы я не видела. По ушам ударили звуки гармони в сопровождении с пьяным пением.
Этот голос и песня, наполненные какой то болью и отдаленно напоминающие романс. В тот момент дородная женщина повернула лицо в комнату, на звуки гармони.
Я наблюдала, как ее губы дрогнули, словно она слышала что то родное и такое близкое, будто тоска наполнила всю ее ауру.
Я знала эту песню. Я слышала ее один раз из старых хроник. Она была любима у красных и белых и каждый считал ее своей. Почему они поют песню времен гражданской войны? Поколения участников второй мировой ее уже в быту не знали. Композиции из старых советских фильмов - написаны после тридцать восьмого года.
И припев из этой песни раздавался эхом в моей голове. Я уставилась в одну точку. Мое тело словно сковало железными раскаленными прутьями.
- Уд. - Раздалось за спиной.
- Что? - Обернувшись как в трансе, я смотрела в слишком счастливые глаза Демитрия.
Он протянул мне побелевший одуванчик. Машинально я его взяла, чувствуя себя на краю - один неверный шаг и я исчезну.
Срамнойуд неожиданно коснулся ладонью моей щеки, неотрывно смотря в глаза. Не знаю почему, но его взгляд так успокаивал и ладонь была такой приятной и теплой. Я будто прижалась щекой к разогретой печи.
- Уд. - Шепнул, как заклинание Демитрий, растягивая сухие губы в удивительно утешающей и вдохновляющей улыбке.
В этот момент он дунул на одуванчик. Белые парашютики разлетелись, щекотали нос, вынуждая меня закрыть глаза. Когда я их открыла - Срамнойуда уже не было.
На щеке я по прежнему чувствовала тепло и еще кое что - безумное желание увидеть Артемия.
Духовник, я иду. Не знаю зачем, но мне надо тебя увидеть.
13. Спокойствие
Мои ноги сами вели меня по тропинке сквозь всю деревню к гуще леса. Разум наполняли и пьянили эндорфины. Меня закручивало в вихре эмоций, я тонула в них, продолжая идти вперед.
Мне нужно было как можно скорее оказаться в объятиях духовника. Нельзя было медлить, ведь каждый шаг приближал меня к цели, разогревал, заставлял чувствовать эйфорическое состояние. А каждое промедление оставляло голодный осадок.
Уверена, если бы передо мной выросла бы стена с колючей проволокой и солдатами вооруженными до зубов - порвала бы всех и стену перепрыгнула.
Перед моими глазами словно горел свет, ведущий меня в нужном направлении. Закрывая глаза - я все равно его чувствовала.
Кстати о свете.
Проходя мимо того самого места, где рос папоротник, который мне показывала странная девушка - я увидела реальное свечение. На него меня заставил обратить внимание внутренний удар, похожий на скачок пульса.
Такое бывает, когда кто то громко включает колонку в машине. Можно закрыть уши, но басы будут ощущаться.
Так произошло и со мной. Я остановилась. Обернулась.
На поляне папоротника что то светилось, отрезвляя мой разум. Позабыв о диком желании поддаться первобытному инстинкту размножения с самым эффектным мужиком на деревне - я направилась к источнику света.
Приблизившись, удивилась как притихли звуки леса. Теплоту земли ощущала даже сквозь подошву балеток. Почва пульсировала и источала жар. Но, как не странно, в этот момент я не воспринимала подобное чем то пугающим. Будто я была рядом с неким естественным течением жизни и разум не чувствовал угрозы.
Присев на корточки, протянула руку к свету. Очень медленно отодвинула листья папоротника. Ослепляющий свет ненадолго ударил по глазам, но я не зажмурилась, продолжая фокусировать зрение. Всматриваться.
Знак быка.
На испещренной разными символами поверхности идола - горел и светился узор, похожий на голову быка, тот что был по центру.
Не удержавшись, коснулась рукой знака. Под пальцами камень ощущался мягким и горячим как разогретая кожа.
