Есть привычки, которые невозможно высечь из характера человека, как далеко бы он ни уплыл от дома.
Вдалеке показался капитан порта, за которым следовала толчея докеров. Под густыми бровями глаза капитана были едва заметны. Он замахал руками над головой, отчего затрепетал удерживаемый в его ладони пергамент. Но Зола не собирался тратить время на то, чтобы освоиться на новом месте. Даже не дождался разрешения и приказал матросам пришвартовать корабль.
– Вы кто такие? – выкрикнул капитан порта, затем замер на месте и, подняв взгляд, стал рассматривать герб на фоке
[4].
Зола встретился взглядом с Кловом и опустил трап. Весь экипаж «Луны» наблюдал с борта корабля, как он пошел по причалу, чтобы встретиться с капитаном.
– Пора идти. – Клов заткнул за пояс еще один нож.
Я подозрительно взглянула на него. Клов даже не посмотрел в мою сторону с тех пор, как мы оказались в каюте Золы, отчего я осознала, что даже Зола не догадывался, зачем он на самом деле находился на корабле. Но Клов даже не намекнул мне на то, что происходило или какую роль я должна играть. Стоило нам покинуть Дерн, как все начало происходить в бешеной спешке, и я желала знать, что же произойдет, когда она подойдет к концу. Джевал. Погружения. Пойма Сегсей. Зола продумал каждое действие. Я понимала, что это связано с Голландией, но на этом мои открытия прекращались.
С квартердека Кой наблюдал, как я схожу с борта корабля. Экипажу было приказано ни при каких обстоятельствах не покидать «Луну», что не сильно расстроило ныряльщиков с Джевала. Их глаза с опаской изучали город на холме, будто их что-то пугало в нем. Сам Бастиан был больше по размерам, чем весь остров Джевал.
Непосредственно улыбаясь, Зола разговаривал с капитаном порта, когда мы с Кловом проскользнули мимо них и направились к широкой каменной лестнице, которая вела в торговый дом. Он совсем не походил на проржавевшее здание в Узком проливе, в котором торговцы скупали товары. Дом был построен из чистого белого камня, углы которого украшали изысканные статуи чаек, раскинувших свои крылья над улицей.
Я остановилась, когда мы дошли до последней ступеньки, и передо мной распростерлась улица, открывающая вид на необъятный город. Я обернулась вокруг своей оси, пытаясь осмотреться, но Бастиан был совершенно необозрим. Безграничен. Такое я видела впервые.
Клов зашел за угол торгового дома, и я шагнула на улицу. Когда я дошла до переулка, он уже ждал меня. Клов прислонился к кирпичной стене, его лицо освещал яркий свет уличных фонарей. Даже посреди улицы, окруженный зданиями, которые закрывали собой почти все небо, Клов все равно казался гигантом.
Когда он взглянул на меня из-под шляпы, суровая отрешенность в его взгляде, которым он окидывал меня с моего первого дня на «Луне», смягчилась. От знакомого взгляда мои плечи расслабились, и исчезло напряжение, терзающее меня последние десять дней. В это же мгновение показалось, будто с меня сняли тиски. Его усы медленно приподнялись с одной стороны, и глаза ослепила кривая улыбка.
Я сделала четыре шага к нему на встречу – эхом разнесся стук ботинок по брусчатке – и обвила его руками. Заточенный в горле плач наконец вырвался наружу, я прильнула к Клову, уцепившись руками за его куртку. Пусть я выгляжу слабой. Я признаю свой страх. Но всего на мгновение мне хотелось забыть чувство одиночества.
Клов застыл, с опаской осматриваясь по сторонам, но следом его мощные руки крепко обняли меня.
– Ну полно, Фей, – проговорил он, поглаживая мою спину.
Я поджала руки к груди и закрыла глаза, Клов крепче прижал меня к себе.
– Он знает, где я? – Я не могла произнести имя отца, иначе голос бы совсем надломился.
Клов отстранился от меня, я подняла на него взгляд, и его шершавая рука смахнула слезы с моей пылающей щеки.
– Он однозначно знает, где ты.
Если Сейнт замешан в происходящем, то он был в курсе всего тем утром, когда я встретилась с ним в Дерне. Он сидел напротив меня за столом, попивая чай, и никак не намекал на то, что поджидает меня в переулке.
Я сжала челюсти. Как меня достали игры отца. Но испытываемая мной злость мгновенно сменилась отчаянием. Я схватила Клова за куртку и потянула к себе.
– Мне нужно выбраться отсюда. Мне нужно вернуться в Узкий пролив.
– Ты никуда не уплывешь, пока мы не закончим с делами здесь. – Клов оставил поцелуй на моей макушке и снова пошел по улице, засунув руки в карманы.
– Какими делами? – громче спросила я, следуя за ним. – Ты ничего мне не рассказал.
– Фей, мы долго к этому шли. И не можем закончить дело без тебя.
Я тотчас застыла на месте, в изумлении взглянув на него.
Когда Клов перестал слышать звук топот моих шагов, его поступь замедлилась и он обернулся.
– Расскажи, что происходит, иначе я выменяю себе переправу до Узкого пролива на первом попавшемся корабле в заливе, – бросила я уставшим голосом.
Вздохнув, Клов остановился под выцветшей вывеской рыбной лавки.
– Всего один день, и ты все узнаешь.
Я понимала, что не смогу заставить его говорить. Раз все это задумал мой отец, то он продумал все до мелочей, включая мою роль.
– Клянешься? – Я подступила ближе к нему: пусть только попробует солгать.
– Клянусь.
Я всмотрелась в лицо Клова, желая поверить ему.
– Душой моей мамы?
От услышанного Клов вздрогнул и, сжав губы в тонкую линию, ответил:
– Клянусь. – Он покачал головой, раздраженно ухмыляясь. – Такая же упрямая засранка, – пробормотал он.
Воротник его куртки стоял вокруг шеи, из-под шляпы выбивались кудрявые светлые волосы. Впервые после Дерна я почувствовала легкость в груди. Почувствовала себя как дома. Пока я с Кловом, он не допустит, чтобы со мной что-то случилось. И дело в том, что если они с отцом пытались прижать Золу, то я в этом тоже участвовала.
Мы дошли до конца улицы, где внезапно образовался пятачок из магазинов с большими и чистыми окнами, каждое из которых было заставлено свежесорванными яркими цветами. Клов остановился перед первым магазином по левую сторону, поправляя шляпу. Над улицей возвышалась вывеска «Платья и наряды».
Клов толкнул дверь, и я прошла за ним в теплый магазин, в котором над манекеном с иголкой в руке согнулась женщина.
Склонив голову набок, она подняла взгляд и изучала им нас от головы до пят.
– Чем могу помочь? – вопрос больше походил на обвинение.
Клов прокашлялся.
– Нам нужно платье. Выходное платье. – Едва я в изумлении открыла рот, чтобы возразить, как Клов снова заговорил: – Оно нам необходимо завтра.
