– Теперь же, – начала она, сложив руки на столе и взглянув на Клова, – полагаю, ты можешь вернуться в Узкий пролив.
– Похоже, вы приказали ему потопить корабль, на котором я приплыл, – раздраженно бросил Клов.
– С этим я разберусь. Но мне нужно, чтобы ты сделал для меня еще кое-что.
– Я привез человека, которого ты разыскивала. – Он указал рукой на серебряную шкатулку: – И уже получил вознаграждение.
– Я его удвою, – объявила она.
Клов недоверчиво сощурил глаза.
– Слушаю.
Она взяла ягоду и подняла ее перед собой.
– Сейнт.
В ушах отзывался стук сердца, пальцы крепко сжали ручку на чашке.
Клов уперся локтями о стол.
– Чего ты хочешь от Сейнта?
– Того же, что и от Золы. Возмещение ущерба. Моя дочь погибла на его корбле, его должны призвать к ответственности. Сейнта ожидают на собрании Торгового совета в Пойме Сегсей. Ты должен удостовериться в том, что он туда не доберется.
Клов в раздумьях уставился на стол. Я практически слышала, как переплетались его мысли. Как он пытается придумать план, благодаря которому мы выберемся из этой передряги. Стоило мне открыть рот, как он остановил меня едва заметным покачиванием головы.
Вдруг меня осенило, что Клов скрыл не только причастность Сейнта к охоте за головой Золы. Он также скрыл тот факт, что Сейнт мой отец.
– Возьмешься за дело или нет? – напирала Голландия.
У меня сперло дыхание. Если Клов откажется, то она пошлет кого-то другого.
Клов встретился с ней взглядом.
– Возьмусь.
Я опустила руки на колени, пальцы сжали подол платья. Голландия нашла способ добраться до противоположного берега Узкого залива и заполучить Золу. Теперь же она желала Сейнта.
– Хорошо. – Она закинула ягоду в рот и прожевала ее. – А теперь обратимся к тебе, – она взглянула на Уэста.
В ожидании он спокойно взглянул на нее.
– Как только разберемся с Сейнтом, от него останутся огромные торговые пути. Уж кто знает о делах Сейнта, так это рулевой его теневого корабля.
Вот в чем оборотная сторона ее плана. Голландия хотела не только отомстить, но и заполучить торговое дело.
– Мне это неинтересно, – безэмоционально ответил Уэст.
– А станет, – ответила Голландия, смотря на него в ответ. – Такой человек, как я, мог бы пустить в дело таланты таких, как ты. Твое время не будет потрачено зря.
Я закусила губу, с осторожностью наблюдая за Уэстом. Его непроницаемое выражение лица скрывало истинные мысли.
– Если слухи, которые я слышала о тебе, правдивы, то ты способен со всем справиться.
– Ты ничего обо мне не знаешь, – ответил он.
– Ох, а я думаю обратное, – улыбнулась Голландия. Жуткая тишина наполнила пространство между нами, и взгляд женщины снова остановился на мне. Она встала, ровно сложила салфетку и положила ее на стол. – Пойдем, Фейбл. Хочу кое-что тебе показать.
Семнадцать
За распахнутыми дверьми «Дома Азимут» слепили лучи полуденного солнца. Голландия блестящей фигурой стояла на вершине лестницы. Она казалась неземной, став спускаться на улицу – ее длинные седые волосы рассыпались по вышитой золотыми нитками мантии, которая парила за ней.
Уэст медлил на верхней ступени, наблюдая за женщиной. Его пальто распахнуто, воротник белой рубашки расстегнут, а уложенные вчера волосы растрепаны ветром.
– Не нравится мне это, – тихо проговорил он.
– Мне тоже, – пробормотал Клов за моей спиной.
Взгляд Уэста переметнулся на виднеющийся вдали порт. Однако разглядеть корабли было невозможно. К этому моменту команда «Мэриголд» начнет волноваться, а раз капитан порта на крючке у Голландии, то она будет внимательно следить за ними. Я надеялась только на то, что они затаятся и будут выжидать, как им и приказал Уэст.
Голландия поочередно взглянула на нас с невысказанным вопросом в глазах, отчего мне стало не по себе. Мы больше не в Узком проливе, но правила никто не отменял. Чем меньше она знает, кем мне приходятся Уэст и Клов, тем лучше.
Мы спустились за ней по лестнице на улицу. Казалось, что весь город уже вовсю работает. От моих глаз, как и от Уэста, не скрылось, как каждый прохожий посматривал на проходящую мимо Голландию. Уэст смотрел по сторонам, всматриваясь в окна и переулки, и с каждой минутой меня все больше волновало его молчание.
Клов подробно так и не рассказал мне, какие поручения Уэст выполнял для моего отца, но я услышала достаточно, чтобы начать волноваться о том, на что Уэст способен. Что он будет готов сделать, если решит, что Голландия опасна, и чем ему это грозит.
Вчера я еще боялась, что никогда с ним больше не встречусь. Сейчас же это всепоглощающее чувство вернулось, грузом упав на мою грудь, и я подошла ближе к нему. Рука Уэста приблизилась к моей, но он так и не взял мою ладонь, а только сжал руку в кулак. Будто в любой момент был готов схватить меня и направиться к порту.
В глубине души я этого и желала, но в Узком проливе происходил переворот. Золу убили, а Голландия направила свой интерес на Сейнта. Если не брать в расчет кровопролитие, это не предвещало ничего хорошего для «Мэриголд». Так что если мы собирались работать на опережение, нужно знать, что нас ожидает.
Монеты за пазухой идущего рядом со мной Клова позвякивали. Он не принял предложение Голландии оставить деньги у нее на хранение, отчего сейчас привлекал внимание почти каждого на улице, пока мы направлялись к дальнему пирсу на южной стороне Бастиана. Нарисованный герб Голландии красовался на брусчатке личного причала, вытянувшегося в глубь гавани настолько, что у него с легкостью могли пришвартоваться три корабля. Подобного я не видела в Узком проливе: пирс больше походил на маленький порт.
Как только мы подошли ко входу, двери открыли стоящие рядом с ними мужчины. Голландия не замедлила шаг и пошла по центральному проходу, заполненному бесчисленными палатками. Прямоугольные мастерские разделяли отполированные деревянные балки, а каждый рабочий носил передник, на кожаной поверхности которого был выжжен герб Голландии.
В Серосе таких рабочих не найти. Каждый был чист и одет в белую рубашку, а волосы зачесаны назад или заплетены. Голландия поддерживала свое торговое пространство, как и дом. В чистоте. Однако никто из рабочих не поднял на нее взгляда, что выдало их страх перед ней.
Мой взгляд пробежался по людям в палатках. Похожие на торговцев самоцветами люди чистили камни, шлифовали необработанные рубины и ровняли отколотые кусочки сапфиров. Я замедлилась, заметив мужчину, ограняющего желтый алмаз. Его движения были быстры, он, не глядя, делал надрезы на камне по памяти. Закончив, мужчина отложил алмаз и взялся за другой.
