– Сейнт не Уилла, – парировал он. Уэст напрягся, все еще стоя от меня вполоборота. – Он бросил тебя, Фейбл. В Серосе, где ты нашла его, Сейнту было наплевать на тебя.
– Знаю, – слабо сказала я.
– Тогда зачем все это?
Я с трудом могла выговорить слова. В то мгновение при взгляде на Уэста казалось, что слова теряют свое истинное значение.
– Я не могу допустить, чтобы с ним что-то случилось.
Уэст уставился на меня в ответ, взгляд леденел еще больше.
– Посмотри мне в глаза и скажи, что мы твоя команда. Что «Мэриголд» – твой дом.
– Так и есть, – ответила я, уверенность в голосе вызвала новый приток боли в груди. Я даже не моргала, желая, чтобы он поверил мне.
Уэст поднял платье с края кровати и протянул его мне.
– Тогда пошли.
Двадцать один
Свет фонарей все еще мерцал на пристани, отражаясь в витринах магазинов на холме. Уэст шел вплотную ко мне длинными шагами, которые отзывались стуком по деревянным доскам. Он почти ничего не сказал с тех пор, как мы покинули «Дом Азимут», но в воздухе звенело его молчание. Уэст был зол. Более того, он был в ярости.
Я не могла винить его. Он покинул Узкий пролив, чтобы найти меня, а я заманила его в ловушку Голландии.
Клов тоже пришел в ярость, когда я рассказала ему. По большей части от того, что изначально ему нужно было разобраться с моим отцом. Клов шел за нами по узким улочкам, продолжая сжимать свою драгоценную шкатулку с монетами под мышкой. Я не видела, чтобы он выпускал ее из рук с момента, как Голландия вручила ее ему.
Внутри меня все сжалось, когда мы остановились у входа в порт, а сердце ушло в пятки, когда показалась «Мэриголд».
Она была прекрасна, ее корпус медового оттенка сиял в утреннем свете. За ней синело чистое море, а новые паруса, свернутые на мачтах, своей белизной напоминали свежее молоко. Ни раз я задавалась вопросом, увижу ли этот корабль снова.
То же чувство окутывало меня, когда я замечала ее у барьерных островов – огромное облегчение, от которого дрожали мои губы. Заметив, что я остановилась, Уэст обернулся и взглянул на меня у подножия лестницы. Ветер трепал его волосы, Уэст заправил их за уши и, достав кепку из кармана, натянул ее на голову.
Я подняла подол платья и последовала за ним. Причалы были переполнены инвентарем и шкиперами, ожидающими приказов от капитана порта Бастиана. Он стоял в конце длинного причала, нагнувшись над столом с пергаментами. Раскрытым лежал журнал, который он показывал Голландии, в него уже записали все корабли, пришвартовавшиеся за ночь. Буквально через час все журналы, скорее всего, будут лежать на столе Голландии.
Мой шаг замедлился, когда я узнала лицо, освещаемое отблеском огня, горящего в бочке. Голова Каллы была замотана шарфом, мышцы на руках проступили под кожей, когда она одной рукой сняла крышку с ящика. Другая все еще была перемотана с того момента, как я сломала ей пальцы.
Я осмотрела остальные причалы в поисках Коя, но нигде его не заметила. Как и сказал капитан порта, он и остальные с «Луны» будут искать работу, собирая каждую мелочь, пока не устроятся на другой корабль или не купят себе переправу до Узкого пролива.
Впереди темнел нос «Мэриголд», на котором желтым светом мерцала всего лишь одна лампа. На фоне неба слабо виднелся чей-то силуэт.
Уилла.
Она перегнулась за борт, смотря на нас. Ее спутанные локоны были собраны на макушке, как скрученный трос. Я не видела ее лица, но услышала сорвавшийся с ее губ выдох, когда она заметила нас.
Вскоре опустилась лестница, и первым по ней забрался Клов. Уэст придержал ее, чтобы я ухватилась за веревочную перекладину. Он даже не взглянул на меня, отчего я развернулась к нему в ожидании.
– У нас все хорошо? – спросила я.
– Все хорошо, – ответил Уэст, встретившись со мной взглядом. Но он все еще был холоден.
Мне хотелось, чтобы он прикоснулся ко мне. Пригвоздил меня к причалу так, чтобы бушующее внутри меня море успокоилось. Но между нами появилась дистанция, которой не было раньше. И я не знала, как ее сократить.
Я забралась по лестнице на борт, Уилла стояла у руля, опасливо посматривая на Клова. Но она у него совершенно не вызывала интереса, поэтому он нашел ящик на носу корабля, сел на него и уперся каблуками о пол.
Уилла взглянула на меня – лицо перекошено, челюсть отвисла.
– Что на тебе?
Сгорая от стыда, я опустила взгляд на платье, но прежде чем я успела ответить, ее губы растянулись в широкой улыбке. На ее щеке белел шрам. Я перелезла через борт, и Уилла кинулась на меня с такими крепкими объятиями, что я едва могла дышать.
Она отпустила меня и, нагнувшись, взглянула на меня.
– Как я рада тебя видеть.
Шмыгнув носом, я кивнула в ответ, а Уилла взяла меня за руку, сжав ее. Я скучала по ней. Скучала по всем им.
Внизу послышались шаги, и вскоре по лестнице поднялся Падж, за ним следовал Остер без рубашки, а его длинные блестящие черные волосы рассыпались по плечам.
– Наш талисман неудачи вернулся! – прокричал Падж в открытую дверь каюты рулевого, направляясь по палубе ко мне. – Да она еще в юбке! – Он с размаха хлопнул меня по спине, и, споткнувшись, я упала в руки Остера. Моя пылающая щека прикоснулась к теплой коже его груди. Остер пах соленой водой и солнцем.
Стоящим рядом в крытом проходе Хэмиш поглядывал на Клова:
– А он что здесь делает?
– Зашел на чашку чаю, – подмигнул ему Клов.
Хэмиш кивнул сначала в мою сторону, а потом на Уэста.
– Вы опоздали. На два дня. – Его губы мрачно сжались.
– Не все пошло по плану, – пробормотал Уэст.
– Мы слышали о Золе, – вставил Падж. – Люди на причале болтают, а вчера пришли разбирать «Луну».
– Мерзавец сам напросился, – фыркнула Уилла. – Вы где пропадали?
– Позже расскажете. – Падж направился к каюте рулевого. – Убираемся отсюда к чертовой матери.
Кивнув, Уилла направилась к грот-матче.
– Подождите. – Ладони в карманах куртки сжались в кулаки, я почувствовала на себя взгляд Уэста, но не подняла глаза. Не хотела видеть его лицо, когда говорила.
Но он перебил меня и ступил к команде:
– Нам нужно кое-что сделать, прежде чем мы отправимся в Серос.
– Уэст… – я взяла его за руку, но он вырвал ее, поворачиваясь к Паджу.
– Бери курс на Скопление Юри.
Каждый член команды, как и я, пребывал в замешательстве.
– Что?
– Скопление Юри? – Уилла взглянула на нас. – О чем ты говоришь?
