– Уэст, – я понизила голос, – не надо.
– И зачем нам в Скопление Юри? – спросил Хэмиш с последней каплей терпения.
– Вам туда незачем. А мне наоборот, – ответила я. – Дело для ныряльщика. Подработка. Когда закончу, найду вас в Серосе.
– Какое вознаграждение? – Хэмиш надел очки, чувствуя себя в своей тарелке, пока разговор шел о цифрах.
Я сглотнула.
– Его нет.
– Фейбл, что происходит? – Падж сделал шаг ко мне.
– Как только я разберусь с этим, сразу вернусь в Узкий пролив. Берите мою долю с «Жаворонка» и…
– Фейбл заключила сделку с Голландией, – по палубе разнесся голос Уэста.
Замешательство во взглядах членов команды мгновенно сменилось на подозрение.
– Какую сделку? – выуживал Остер.
– Собираюсь кое-что для нее найти.
Падж фыркнут:
– Зачем?
Я отерла лицо ладонью.
– Голландия…
– Она мать Изольды, – раздраженно договорил Клов.
Они вчетвером бросили взгляд на Уэста, но он молчал.
– Голландия твоя бабушка? – Хэмиш стянул с лица очки. Они болтались между подушечками его пальцев.
– Я не знала об этом до торжественноего вечера, – призналась я, уставившись на палубу. – Она жаждет крови Сейнта, поэтому, чтобы она оставила его в покое, я пообещала кое-что найти для нее.
Корабль снова накрыла внезапная и звенящая тишина.
– Ты шутишь, – проскрипел Падж. – Ты хоть какой-нибудь паскуде на этом свете не родственница?
– Мы ни за что не возьмемся за дело, чтобы спасти задницу Сейнта! – рявкнула Уилла.
– Согласен, – отозвался Хэмиш.
– Понимаю. – Я ждала, что они скажут именно это. – Поэтому я отправляюсь одна.
– Нет. И мы не будем голосовать, – сказал Уэст. – Берите курс на Скопление Юри.
Каждый взгляд упал на него.
– Уэст, – прошептала я.
– Это что еще значит? – Уилла почти рассмеялась.
– Мы плывем к Скоплению Юри. Ныряем и отправляемся домой.
Падж оттолкнулся от борта и скрестил руки на груди.
– То есть ты говоришь, что у нас нет права на свое мнение?
– Нет, совсем не это, – ответила я.
– Именно это, – перебил Уэст. – «Мэриголд» отправляется к Скоплению Юри.
– Что ты делаешь? – Я в изумлении разинула рот.
– Отдаю приказы. Любой, кто не захочет им подчиняться, может искать себе корабль до Узкого пролива.
Команда уставилась на него в неверии.
– Ты хоть понимаешь, через что мы прошли, чтобы доплыть сюда? Чтобы найти тебя? – сплюнула Уилла. – А теперь ты хочешь спасти мужика, который отравлял нам жизнь последние два года?
Клов беззаботно наблюдал за сложившейся ситуацией. Он скрестил руки за шкатулкой, стоявшей на его коленях, и поглядывал то на Уэста, то на остальных.
– Ты так и не сказала, что мы должны найти, – спокойно заметил Остер. Казалось, что только он не хотел ударить Уэста.
– Перед тем как сбежать с Бастиана, моя мама украла кое-что у Голландии, – ответила я. – Полуночник.
Падж распахнул глаза, но Уилла сощурилась.
Остер рассмеялся, но как только встретился со мной взглядом, его смех стих.
– Ты серьезно?
– Он в Скоплении Юри. Нам просто нужно его отыскать.
– Нет никаких нам! – прорычал Падж. – Не в этом случае.
Ощетинившись, я сделала шаг назад, но Падж даже не моргнул.
– Никто его не видел! – взвизгнул Хэмиш. – Да его, скорее всего, выдумали. Выдумка пьяного солтбладца, рассказанная в таверне, – не больше.
– Он существует, – прозвучал низкий голос Клова, который заглушил всех.
Хэмиш покачал головой.
– Пусть так, но больше ни один полуночник не находили с тех пор, как Голландия показала его.
– Моя мама нашла его. Так что я тоже смогу, – заявила я.
В глазах Уиллы вспыхнул знакомый огонь.
– Ты спятила. Вы оба.
– Чтобы к концу дня все было подготовлено. Мы отчаливаем на рассвете, – объявил Уэст.
Все четверо в ярости уставились на него. Уэст оттолкнулся от бизань-мачты и, запустив руку в волосы, направился к выходу. Я проследила, как он зашел в каюту рулевого, и последовала за ним.
Через открытую дверь падал свет из каюты, половицы заскрипели, когда я ступила внутрь. Мои легкие наполнились знакомым запахом каюты Уэста, и я обхватила себя руками, разглядывая нанизанные на веревке глаза Бога, висящие на окне.
– Что это было? – спросила я.
Уэст достал из ящика стола зеленый стакан для виски и потянулся к переборке, ощупывая ее по всей длине. Край его рубашки задрался, обнажив полоску бронзовой кожи, отчего я прикусила щеку.
Наконец его рука наконец нащупала нужное и достала с балки янтарную бутылку. Уэст откупорил ее и наполнил стакан.
– Мне снился один сон, – начал он. – После Дерна.
Уэст взял стакан, и между нами повисла неловкая тишина.
Он опрокинул стакан виски, тяжело сглотнув.
– О той ночи, когда мы убили Крейна. – Он протянул стакан мне.
Взяв его, я задумалась, не поэтому ли он так резко проснулся сегодня утром в «Доме Азимут».
Уэст взял бутылку и снова наполнил стакан.
– Мы стоим на палубе в лунном свете, и я поднимаю крышку ящика. – Он поставил стакан виски на стол, сжав челюсти. – Но в нем не Крейн. А ты.
Мою кожу пронзил холодок, отчего я вздрогнула, а виски задрожало в стакане. Я поднесла стакан губам и, опрокинув голову, осушила его.
– Ты злишься на меня. Не на них.
Он не стал это отрицать.
– Ты не можешь заставить их поплыть в Скопление Юри.
– Могу, – твердо сказал он. – Я шкипер этого корабля. Мое имя прописано в праве собственности.
– Уэст, эта команда работает не по таким правилам.
Он посмотрел мимо меня в темное окно.
– Теперь так.
От боли в горле мне стало трудно глотать. Уэст принял решение в тот момент, когда я рассказала ему о сделке с Голландией. Никакие мои слова не переубедят его.
– Так не должно быть. Тебе следует плыть на «Мэриголд» обратно в Узкий пролив.
– Я никуда не поплыву на «Мэриголд», пока тебя не будет на борту, – с трудом проговорил он.
Вот что он имел в виду, когда сказал, что мы прокляты. Уэст был готов открыто не повиноваться команде, чтобы не оставлять меня в Безымянном море. Он уже расплачивался за тот день в Силках Бури и за ту ночь в своей каюте, когда признался мне в любви.
