Ник ждал, когда она пройдет мимо, к остановке, но девушка повернула в другую сторону. Шла неторопливо, покачивая сумкой на длинном ремне. Ник зачем-то пошел следом.
Перекресток разводил дороги – или дальше вдоль оживленного проспекта, или к Морскому собору, или к набережной, по узкой тихой улочке. Девушка выбрала набережную.
Ник сам не знал, как так вышло, но он ускорил шаг.
– Извините…
– Да? – Девушка смотрела с любопытством, ни тени настороженности в глазах.
– Здравствуйте, – глупо сказал Ник и остановился.
Девушка остановилась тоже.
– Здравствуйте.
– Я… – В горле пересохло. Больше всего он боялся пустить «петуха». – Меня зовут Ник. Яров.
– Татьяна Мальевская. – Девушка протянула руку.
Так просто, что Ник совсем растерялся. Пожал в ответ, но отпустить не догадался – девушка вытащила ее сама. Рука у Тани была теплая, с длинными тонкими пальцами.
– А я вас знаю. Вы иногда стоите у нашего училища.
– Да. По вторникам и четвергам.
– Интересное расписание!
– Я жду вас.
Таня глянула недоверчиво.
– Только сегодня вы почему-то не пошли на автобус.
– Погода хорошая. Решила пешком до следующей остановки.
– Можно, я провожу?
– Можно, – улыбнулась Таня.
По узкому тротуару получалось идти только плечом к плечу. Танина сумка ударила Ника по бедру, и он сообразил забрать ее у девушки.
– Ого! Тяжелая.
– Альбомы. Краски. А, еще глина!
– Так вы скульптор или художник?
– Пока ни то ни другое. Личинка! И неизвестно, что получится. Я на первом курсе. А вы?
– Мне еще два года в гимназии. Но нравятся точные науки.
– А я в школе любила историю и литературу.
«Алгебра – спокойнее», – хотел сказать Ник, но промолчал. У него свое отношение к истории, и разве можно объяснить его девушке с такими светлыми глазами?
Помолчали. Ветер с реки трепал Танины волосы.
– Знаете, – признался Ник, – я совсем не умею разговаривать с девушками. Как-то… опыта не набрался. Учусь в мужской гимназии.
– И сестры у вас нет, – догадалась Таня.
– Нет.
– А вы попробуйте разговаривать со мной просто как с человеком, – серьезно посоветовала она.
Нику неожиданно стало весело.
– Попробую. Вы мне нравитесь, Таня! – произнес он и испугался. А если начнет притворно смущаться и кокетничать? Или, того хуже, закатит глаза и скажет: «Какой шустрый мальчик!»
Таня повернулась к нему, отвела волосы с лица.
– Вы мне тоже, Ник.
Глаза у нее все-таки были странные: голубые, обведенные по краю серой каймой. Казалось, они меняют цвет, как воды Ладского залива под солнцем.
– А так разве бывает? – спросил Ник.
– Не знаю.
Таня доверчиво положила руку ему на локоть.
– Пошли?
– Я буду возле училища послезавтра. В четверг.
– У меня дополнительные занятия в мастерской.
– Тогда во вторник.
– Да.
К вечеру погода опять испортилась, и Ник бездельничал в библиотеке в обнимку с «Шахматными этюдами». По окну змеились толстые струи воды, скрывая из виду сад. Иногда силуэты деревьев подсвечивали молнии – и спустя несколько секунд накатывал гром.
– Вас хочет видеть господин Георг, – оповестила Александрина, появляясь на пороге.
– Угу, иду, – отозвался Ник, наконец-то загоняя черного короля в безвыходное положение.
На втором этаже гроза слышалась громче. Шумели деревья. Стучали капли, срываясь с узорчатого карниза.
Ник вошел в кабинет, и дед поднял голову от журнала, который читал с карандашом в руке.
– Вот, возьми. – Георг пододвинул две папки, лежащие на краю стола. – Здесь мои статьи. А вот тут интересные материалы из УРКа. Классификационные таблицы, методы идентификации и прочее.
– Спасибо.
Ник сгреб – тяжелые!
– Надеюсь, не нужно объяснять, почему нельзя выносить документы из дома.
– Разумеется.
Дед задумчиво постукивал карандашом по открытой странице. Ник глянул на колонтитул: «Г. С. Леборовски. Оплата по закону».
– Напечатали?
– Да. Вот, сверяю, завтра собираюсь ругаться с главным редактором. Порезали больше, чем мы договаривались.
В голосе деда не было ни огорчения, ни досады – рутина.
Папки оттягивали руки. Из той, что сверху, торчал уголок фотографии. Нижний клапан грозился развернуться, и Ник перехватил удобнее.
– Я пошел? – вопросительно сказал он.
– Конечно. Хотя постой. – Дед выдвинул ящик стола. – Возьми еще эту. Пожалуй, да, можно.
Ник посмотрел с любопытством: тонкая папка, подписанная непонятно: «МБД236.78».
– Я поработаю с часок, а потом сходим в тир? – предложил дед.
– Ладно, я вас тогда внизу жду.
Спускаясь по лестнице, Ник придерживал стопку подбородком. Третья папка оказалась самой вредной, она была в гладкой обложке и норовила выскользнуть.
В библиотеке сгрузил ношу на столик, отодвинув шахматную доску. Потянулся к «МБД236.78», но передумал и оставил ее напоследок.
Так, статьи деда. Черновики, перепечатки и фотокопии с журнальных и газетных страниц. Самая ранняя публикация сделана пятнадцать лет назад, последней лежит та, по поводу которой дед планировал ругаться с редактором. Почти на всех черновиках пометки: «До цензуры».
Вторая папка: разрозненные листы протоколов и брошюрки, отпечатанные на папиросной бумаге. Большие, свернутые в несколько раз схемы. Фотографии. «Иллюстративный материал № 4. Таблица 32, строка 12. Мумифицированные останки женщины». Ник машинально выудил нужную таблицу и нашел двенадцатую строку. «Энерговампир». По множеству колонок были разнесены последствия встречи с про́клятым. Не самое приятное чтиво.
В третьей папке оказалось досье на Матвея Борислава Дёмина. Л-рея.
Мимо своей квартиры Таня пробежала. Этажом выше толкнула дверь – опять не заперта! Ох, тетушка!
– Асечка! К тебе можно?
Из кухни доносилось шипение и пахло жареными пирожками.
– Конечно, деточка! Кушать будешь?
Тетушка выглянула в коридор. Как всегда – в фартуке, седые волосы собраны в высокий пучок, щеки порозовели от жара, очки в круглой железной оправе сползли на нос. Поверх домашнего платья был выпущен кокетливый белый воротничок. Когда бы Таня ни приходила, у Аси всегда находилось что-нибудь вкусненькое. Она пекла, жарила, варила с утра до вечера, и казалось удивительным, как это Анастасия Роберт Мальевская ухитрилась защитить диссертацию.
