«Семерка». «Шестерка».
– Что с тобой, Мик? – с недовольством в голосе спросил дед.
Поехала на позицию новая мишень. Она перекрыла на мгновение боковую лампу, мигнул свет. Ник зажмурился: вспышка – высвечены бетонные стены, пульсирует коридор.
– Микаэль?
Ник осторожно положил «Беркут».
– Скажите, а вам не страшно?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, оставаться со мной в закрытой комнате, полной оружия.
– Не понимаю, о чем ты.
– Говорят, инициацию может спровоцировать даже столовый нож, неудачно попавший под руку.
– Какую инициацию, Мик? Что с тобой? Ты не заболел? – Дед тронул лоб тыльной стороной ладони. – Бледный какой-то.
– Я был сегодня в библиотеке. И попросил заодно материалы по проекту «Идентификация». Помните? В досье на Дёмина.
Дед нахмурился.
– Там одной строчкой. Проект, номер и… совпадение или вероятность, как я понял. Вы пытались вычислить про́клятых, а л-рей – это комплекс проклятий. Я тоже в этих списках.
– Интересно, – медленно произнес дед. – На основании чего ты сделал такой вывод?
Ник снова взял «Беркут».
– Во-первых, я родился в тот год, который попал под проект.
Медленный выдох. Прицелиться. «Девятка».
– Во-вторых, я кое-что вспомнил. Я бывал в медцентре УРКа раньше. В-третьих, то обследование, которое делал Борис… Я до сих пор в проекте.
«Восьмерка». Плохо.
– Вот как, – голос деда звучал сухо. – Мог бы и раньше порадовать старика, мол, подействовали таблеточки, память возвращается. Да и вообще… не бегать по библиотекам, а спросить прямо.
Выстрел. Еще один. Кисть занемела – расслабить!
– Тридцать четыре, – сосчитал дед. – Добей уж серию.
Ник стиснул зубы. «Семерка». Так, спокойно! Плавное движение, на выдохе… Заложило уши, пришлось сглотнуть.
– Восемьдесят семь.
Рука упала вдоль тела. Дед забрал у него «Беркут» и зарядил.
– Ну-ка…
Выстрелы – короткие тире.
– Тридцать четыре из пятидесяти. Старею.
Сменились мишени. От контраста черного и белого резало глаза.
– Давай так: выстрел в левую, два в правую, два в левую, один в правую и повторить. Сможешь? Не на серию, а примериться.
Ник кивнул.
– Начали!
Вдох-выдох, плавное движение. Пули рвут бумагу.
Ник положил «Беркут». Стукнуло железо по железу.
– Хватит.
– Ну, хватит так хватит, – согласился дед. – Передохни.
Морщась, Ник растер пальцы.
– Сядь.
Погасла большая часть ламп. Мишени спрятались в тени, высветился привинченный к стене столик. Дед откинулся на спинку стула и посмотрел на Ника.
– Не знаю, какие именно статьи ты читал, но, полагаю, вранья в них предостаточно. Знаешь, как пишут? Где-то услышал, но не дослушал, а что не сказали, сам придумал. Я действительно работал на проекте в первые его годы, и, уверяю, мы не пытались объять необъятное. Было развернуто четыре подпроекта: «Идентификация-один» – л-рей, «двойка» – энерговампиры, «тройка» – оборотни, четвертый – зеркало. Экспериментальные годы привязали к л-рею, вычислили по его предшественнику. Первичное просеивание осуществлялось в роддомах. Потом отбирались по другим параметрам. Работало несколько групп, каждая по своей методике. Кто из них прав – скоро узнаем.
– Когда пройдет инициация.
– Совершенно верно. По сути, «Идентификация» – просто красивое название. Набирается эмпирический материал, который будет использоваться на следующих итерациях. Пока же за подростками присматривает УРК. До окончания контрольного срока никто не может сказать, есть проклятие или нет.
– С Дёминым вы ошиблись? Восемьдесят три процента – это что, совпадение по критериям?
– Расчетная вероятность. Ты ожидал, что будет сто? Уверяю, за семьдесят – уже хороший показатель.
Ник переплел и стиснул пальцы. Дед рассматривал его из-под бровей – внимательно и отстраненно, точь-в-точь как на комиссии в детдоме.
– Ну и в какую категорию зачислили меня? – спросил Ник. Голос, к его удивлению, прозвучал спокойно. – Идентификация точка сколько?
Дед усмехнулся.
– Уже три года, как твоя папка похоронена в архивах. Догадываешься почему?
– Потому что я считался погибшим?
– Нет. Ты считался пропавшим без вести. Помнишь, я говорил, что ты должен был выжить? Тебя очень сложно убить, мальчик мой. Практически невозможно.
У Ника тоненько зазвенело в ушах. Он сглотнул.
– «Идентификация-один».
– Совершенно верно.
– Л-рей.
– Да. Если бы не Дёмин.
– Вероятность? – отрывисто спросил Ник.
– Восемьдесят три процента. Вот такое совпадение.
В ушах все еще звенело. Ник осторожно качнул головой.
– Cum feriunt unum, non unum fulmina terrent. Но зачем?
– Что ты имеешь в виду? Насколько я знаю, это переводится как: «Молния поражает одного, а пугает многих».
– Зачем еще другие? Л-рей может быть только один.
– Кто ж знает! Запас на непредвиденный случай. Жребий, и Псы взяли того, кто был ближе.
– Значит, не окажись я в Арефе…
– Микаэль, это только предположение. Нам неизвестно, каким образом Псы ищут л-рея.
– А по каким критериям нас выбрали вы?
Дед достал коробку с патронами и придвинул ее вместе с «Беркутом» Нику – заряжать.
– Ну, во-первых, ты мальчик. Ни одного л-рея-девочки история пока не знала. Во-вторых… Знаешь такое выражение: «родиться в рубашке»? На самом деле рубашка – это плодная оболочка. Обычно она разрывается самопроизвольно, но в редких случаях остается целой. Дышать в ней невозможно, и если ребенку не помогут, то он умрет. Понимаешь, это изначальный тест на живучесть. Какие-то параметры отслеживались по первым часам, какие-то – дням. Я уже не помню, да и не медик все-таки.
Ник положил заряженный «Беркут» на стол.
– А забавно бы получилось. Внук Георга Леборовски – л-рей. Вы же тогда состояли в партии? «За права человека».
– Состоял.
– А если с про́клятого можно снять проклятие и он будет как все, значит, он тоже человек. Интересно, вы бы меня сейчас ненавидели так же, как Дёмина?
У деда удивленно приподнялись брови.
– Ну что ты, Микаэль! Ненависть – это категория личных отношений. А л-рей… Просто функция. Кстати, после инициации он перестает быть тем, кем был когда-то. По сути его жизнь заканчивается.
